—Ты пьяна, — произносит он, перехватывая мою руку, все еще сжимающуюся на его органе, и осторожно ее убирает. Я готова стонать от разочарования, кто вообще мог подумать, что не так понравится его трогать. — Думаю, будет лучше, если ты сейчас ляжешь спать, — добавляет он и отстраняется, делая несколько шагов назад.
А я продолжаю прижиматься спиной к стене, глупо уставившись на мужчину, который еще минуту назад готов был вытрахать из меня весь Ад, а сейчас отвернувшись подходит к шкафу и достает из него футболку.
Он серьезно? Серьезно думает, что я не отдаю отчета своим действиям после нескольких бокалов вина? Набрав в легкие побольше воздуха, буквально запрыгиваю на него, вырывая из рук несчастную футболку и откидываю ее в сторону. Чувствую себя нимфоманкой озабоченной, но раз уж начал дело, пусть будет добр его закончить.
Макс стоит, вперившись в меня взглядом, вижу, что он борется с собой, а я не хочу, чтобы он боролся. Подхожу ближе, касаюсь ладонями его грудь, встаю на носочки и не давая ему опомниться, целую. В какой-то момент, шумно выдохнув, он сдается и отвечает на поцелуй, руки обвивают мою талию и прижимают меня к обнаженному торсу этого невероятного мужчины.
— Я не хочу, чтобы, проснувшись утром, ты пожалела о содеянном, — шепчет он, покрывая поцелуями мои губы, щеки, скользит по ним вниз к шее, проводит языком по пульсирующей жилке, пока я царапаю его оголенную спину и свожу бедра, желая хоть немного избавиться от скопившегося между ног напряжения. О чем он вообще говорит, какое сожаление, когда каждое его прикосновение отдается ударной волной в низ живота, когда меня ведет от его близости, от его запаха, от одного лишь его присутствия. Понимаю, что говорить с ним бесполезно, он не услышит, будет бороться с собой до последнего, а потому цепляю края своей футболки и тяну ее вверх, лишь на секунду прерывая поцелуй, снимаю и бросаю ее на пол. С снова тянусь к его губам, одновременно с тем расстегиваю застежку на бюстгалтере и тот летит следом за футболкой. Не хочу, чтобы он сейчас думал. Схватив меня за плечи, Макс отрывается от моих губ, чуть отталкивает от себя и окидывает меня горящим взглядом, подвисая на груди.
— Что ты творишь? — произносит хрипло и резко подхватив меня на руки, несет вглубь комнаты и укладывает на кровать, совсем как тогда, в первый день. Нависает надо мной, щурится, внимательно рассматривая мое лицо, ища в нем хотя бы намек на сомнение, но его нет и быть не может.