— А напрямую ее спросить религия не позволяет?
— Она стеснительная. Спугнуть боялся.
— Да это ты трусло, а не она стесняшка!
— Уволю!
— Ой всё! — отмахнулась Барб.
Шон глянул на младшую сестру, которая прекрасно знала, что все эти угрозы гроша ломаного не стоят, и помрачнел еще больше. Нет, ну что за жизнь?Девушку, которая регулярно приходила в эту пончиковую, Шон приметил уже давно. Просто потому, что и сам бывал здесь достаточно часто. С тех самых пор, как именно в этой пончиковой начала подрабатывать в свободное от учебы время сестра Барбара, за которой Шон присматривал. Зацепившая его чем-то девушка была светленькой, белокожей, невысокой и какой-то очаровательно, по-настоящему, по-женски мягкой — мягкий индивидуальный аромат, мягкое округлое тело, мягкая улыбка, мягкий взгляд. А уж какой у нее была грудь! Тяжелая, упругая, налитая… Так бы и вжался лицом в ложбинку между этими двумя нежными полушариями! Короче, просто-таки мечта, а не женщина! Уютная, сексуальная и какая-то, что ли, настоящая!
Совсем не такая, как те, что окружали Шона со всех сторон, будто осажденную крепость. Вот они все были какими-то удивительно одинаковыми! Одинаковые тела, отточенные бесконечными диетами, а то так и скальпелем опытного пластического хирурга. Одинаковые лица родом от того же мастера — с одинаковыми аккуратными носами и одинаковыми пухлыми губами.
Шон как-то узнал про свою очередную любовницу, что та еще несколько лет назад сделала себе пластику губ и задницы, накачав и то, и другое силиконом. С искусственностью пятой точки еще как-то можно было смириться — в конце концов, бывали в жизни Шона О’Рори и такие времена, когда во время гона и вовсе резиновую бабу трахать приходилось! А вот губы… Стоило только подумать, что он страстно целовал мешки, наполненные какой-то левой химией, как накатывало отвращение — срочно хотелось пойти прополоскать рот.
А все статус! Все погоня за модой! В моде нынче стройняшки? Значит, рядом с каждым уважающим себя мужчиной должна быть стройняшка! И плевать, что на самом деле в глубине души этот самый отдельно взятый мужчина страстно желает совсем другого! Мечтает не о тощих коленках и выпирающих ребрах, по которым так и хотелось провести чем-нибудь звонким, словно железякой по батарее центрального отопления, а о чем-то… мягком. Чтобы не бояться стукнуться о выпирающую кость. И чтобы груди и половинки ягодиц — не как горошинки усушенные, а такие… Чтобы ух! Чтобы ухватить как следует можно было — помять, потискать, прижаться, ощущая нежность кожи и упругое сопротивление плоти… И чтобы вечером, дома, у телевизора можно было положить голову на колени своей жене и даже не думать, что хорошо бы прежде подушечку подсунуть, чтобы давным-давно травмированное в уличной драке ухо не отлежать…