Самым ужасным испытанием оказалось утро последней ночи.
В тот раз ни он, ни она и минуты не поспали, стремясь получить максимум удовольствия, в результате задержались в гостинице гораздо дольше обычного.
Пока одевались в спешке, Арам давал Еве последние указания:
— В последний раз расстаемся, милая. Когда будешь на работе, пиши мне, звони, я тоже буду.
Он все же подарил ей мобильный, с которого Ева теперь могла беспрепятственно общаться с Арамом, когда была в магазине, и это значительно облегчило жизнь. Хотя домой его брать побаивалась — вдруг отец найдет и заберет.
— За пару месяцев я все подготовлю, — продолжал Арам. — Сниму отдельное жилье, найду работу. Я уже присмотрел одно место неподалеку от дома.
— Думаешь, отец может лишить тебя денег, если узнает про меня?
— Артур может сказать, и да, может лишить. Поэтому я и хочу снять отдельную квартиру и иметь какой-то личный доход. Не собираюсь тобой рисковать! Отец учил, что каждый мужчина за свою семью в ответе, а значит, я буду отвечать за тебя. Когда подготовлю почву для твоего переезда, куплю тебе билет, ты уволишься и приедешь. Или прилечу и сам заберу… Ты только жди меня, ладно? Этой же осенью поженимся.
— И повенчаемся?
— И повенчаемся! — кивнул он с серьезным видом.
Ева все продолжала кусать губу:
— Это правда случится? Ты правда заберешь меня?
— Я тебе обещаю! Ты можешь на меня положиться, Ева. Дай мне два месяца, я улажу бытовые вопросы, и мы будем вместе.
Потом оба бегом бежали до перекрестка, за которым находился дом Евы. Торопливый поцелуй, и прощай…
На целых два месяца прощай.
Уж Арам постарается, чтобы ни днем больше, хотя и это время казалось вечностью.
Все началось с того, что однажды утром Ева заглянула в шкаф, где хранила нижнее белье и средства личной гигиены, и вдруг обнаружила, что купленные еще в июле гигиенические прокладки до сих пор не пригодились.
Меж тем на дворе уже конец сентября.
«Мамочка моя дорогая? — заохала она про себя. — Как же это? Зачем же?»
Разом поняла, почему в последнюю неделю так ныла грудь и отчего вдруг стали опухать лодыжки.
«Жуть! Кошмар! Как такое вообще могло случиться? Мы же предохранялись!»