— Кира, детка, — дотронулась до плеча
девушки, и она вздрогнула, но лицо не повернула. — У тебя что-то случилось?
— Случилось, — глубоко вздохнув,
отозвалась Кира и наконец повернулась ко мне заплаканным лицом. После чего
достала руку из кармана кофты и, раскрыв ладонь, показала что-то чёрное, с
блеснувшими металлическими прожилками. — Вот, что осталось от моей флешки с
дипломной работой, и допуска к сессии мне теперь не видать.
— Ну-ка, пойдём со мной, — подцепила не
сопротивляющуюся студентку под локоток и повела в свою вотчину — деканат
психологии.
— Кира? Что с тобой? Обидел кто? Откуда
слёзы? — завалила девушку вопросами методистка, едва мы вошли. — Водички дать?
— Давай лучше чайку все вместе попьём. Закрывай
деверь. Обед у нас, — дала распоряжение и подвела Киру к столу со стульями, где
мы обычно с Алисой обедаем и чаёвничаем. Этот стол отличала вязанная скатерть,
которую я лично связала и сюда определила. — А пока чайник греется, расскажи
толком — что произошло и как так случилось, что от твоей работы только
микросхема и осталась.
— Как это «только микросхема»? — Алиса
приложила ладони к щекам. — Это что же, все твои труды пропали?
Кира опустила голову и кивнула.
— Не время поддаваться страданиям. Кире не
поставили допуск. Хотя, можно попробовать поговорить с Журовым. Ну, должен же
он понять…
— Не надо с ним говорить! — вскинув
голову, отчеканила Кира. Надо же, характер свой показала. Хотя я и так знала,
что он есть. Без этого внутреннего стержня не выдержала бы она прессинг своей
группы все эти годы обучения. — Я к нему ходила, и он сперва отказал в допуске,
а потом… предложил с ним переспать. Я отказалась, пригрозила, что пожалуюсь
вам, а он ещё и высмеивать стал, что мне никто не поверит.
— Не переживай, не ты первая говоришь об
этом. Поступали уже от студенток жалобы, — вынула пачку бумажных платочков из
сумки и протянула одной из своих самых любимых студенток. — Так что я донесу
это информацию до ушей ректора. Но уж тогда, если потребуется, тебе придётся
слова мои подтвердить.
— Конечно, Маргарита Аркадьева. А как же
иначе? — изумилась Кира.
— Многие бояться, и мне — говорят, а вот
перед ректором бояться повторить свои слова, будто им за это что-то грозить
будет.
— Я не побоюсь. Это нельзя так оставлять, —
воинственный вид Киры мне нравился больше, чем заплаканный. — Ладно я
отказалась. А какая-нибудь другая девчонка побоится отказать, и что, разве это
нормально?