– Ага, как скажешь, – отмахнулся я,
после чего выпрямился и отряхнулся. – Куда идти?
– На восток. К шахтам.
Тзинч выкатил эту тираду по одной
простой и крайне мелочной причине, чтобы задеть меня. И у него это
в принципе получилось, как и освежить память Лекса, ведь после
рассказа эти моменты всплыли в моём разумом само собой. Да, он был
мразью, но мне всё же было его жаль. И пожалуй именно жалость
являлась самым опасным и болезненным чувством, которое и стало моим
наказанием за дерзость.
Впрочем, виду я старался не
подавать, хоть и скрыть чего-то от Тзинча я не мог.
В глазах моих потемнело, колени
подогнулись сами собой и можно было сколько угодно говорить о силе
воле, но выше физических возможностей она не станет. Если мышцы
порвутся – ты не сможешь превозмочь и поднять силовой молот. Если
взрыв оторвёт ноги, то в контрнаступление в лучшем случае придётся
ползти, а в худшем, более вероятном, ты потеряешь сознание от боли
и умрёшь от кровопотери.
И моё тело прямо сейчас
разваливалось. Подаренные Тзинчем силы меня даже не пьянили, они
просто убивали меня. Быстро, мучительно и неостановимо. За столь
резкий рост псайкерских способностей или, вернее будет сказать
магических, я расплачивался столь же резким ухудшением здоровья,
как психического, так и ментального. Однако каждую секунду я
чувствовал, как мои возможности растут и пси-чувствительность
увеличивается. Тзинчу нужно было, чтобы его фигура, то есть я,
обладал в нужном моменте достаточной силой. На то что я сдохну
через секунду после выполнения задачи ему было конечно же
плевать.
– Не ной, переродишься и получишь
награду, как верный слуга, – настроение Тзинча оставалось скверным,
ему не нравилось происходящее, возможно речь о событиях здесь, а
возможно во всей галактике что-то пошло не по его плану.
Я же тем временем выблевал
содержимое желудка с кровавыми примесями. Хотелось упасть и
сдохнуть, пустить себе пулю в висок, но чужая воля давила и
приказывала. Кроме того и логикой я понимал, что мне выгодно было
следовать плану Тзинча. Он же может повторить для меня и судьбу
такого наёмника, закинуть в тело выброшенного в мусорку младенца,
подправить память, помочь выжить, чтобы продлить страдания... он
мог всё, ведь он бог и лучше получать от него дары, чем
наказания.