– С ним ты сможешь даже метать
планеты друг в друга, а твой потенциал станет неизмеримым, –
добавил Тзинч, но тут же внимание потребовал третий дар.
Невиданной красоты женщина стояла
поодаль посоха. Её острые уши выдавали в ней эльдарку и смотрела
она на меня нежнейшим из взглядом. Недоступная ни одному из
смертных, она могла стать моей, стоило лишь протянуть руку. Это был
единственный шанс, ведь ничего более совершенного в этом мире не
было. Она стала идеальным дополнением ко мне, готова была исполнить
любое желание и подстроиться под меня. Её опыт и мудрость позволила
бы защитить меня от большинства угроз, но при этом наедине она была
бы кроткой и послушной. Идеальной удобной.
– С ней ты обретёшь истинное
счастье, – закончил Тзинч и более в разуме моём не звучал его
голос, а сам он начал тайно наблюдать за каждой моей эмоцией,
мыслю, действием.
И моя душа начала разрываться на
части. Тзинч читало меня на сквозь и видел каждую мою смертную
слабость. Какой мужчина не мечтал о подвигах и победы, которые мог
дать меч? Кто хоть раз не желал получить знания, способные изменить
мир в угоду себе? Разве не отсутствие тепла любви становилась
камнем преткновения для жизней большинства? И не имея ничего, я ещё
сильнее желал получить всё это, чтобы хоть раз в жизни
почувствовать... какого это быть не мной.
Но очень быстро жажда заполучить
что-то из этого сменилась гневом, ненавистью и отвращением. Гневом
на Тзинча, который всё это время продолжал смотреть на меня как на
дерьмо, грязь под своими ногтями, на мусор неспособный иметь
никаких других желаний. Ненавистью к всему тому, что сделало меня
таким убогим, желающим лишь животного примитива. Отвращением к
себе, ведь желание моё было самым искренним и виной тому был лишь я
сам.
Меч, чтобы утолить свои комплексы
слабака. Посох, чтобы лёгким путём достичь знаний, ведь у самого у
меня нет воли грызть гранит науки. Любовь, за которой скрывалось
лишь эгоистичное желание быть любимым, но не любить. Во всю эту
грязь Тзинч просто ткнул меня мордой, словно собаку в её мочу.
– Нет... – отворачиваясь от всех
трёх даров ответил я, не в силах сдержать полных горечи слёз от
рвущей душу боли, ведь взять хоть что-то очень хотелось,
невообразимо сильным было это желание, идти против которого было
сложнее, чем против страха смерти.