- Ну, да, - закивала я активно и направилась в квартиру, выхватив у самовлюбленного индюка свою чашку с недопитым кофе. – Ей было одиноко, а твоя утешалка как раз без дела висела.
- Эй! Моя утешалка очень редко висит, между прочим… - следовал он за мной в квартиру.
- Не хочу ничего знать, - остановила его взмахом руки. – Хотя, нет. Кое-что хочу знать. А чего ты не через дверь свою утешалку вынес?
- У нее муж, просто, неожиданно свою привез, - пожал он плечами. – А я красивый, меня бить нельзя.
- Ну-у, тут я бы поспорила. И насчет красоты и насчет того, что бить нельзя.
- Камон, Шуня, - подошел он ближе, и мне пришлось задрать подбородок, чтобы не разорвать контакт глаз. – Признайся, что ты меня тайно хочешь. Я всё пойму.
Положила ладони на крепкую широкую грудь и заглянула с поволокой в зеленые глаза мужчины.
- Хочу, Лаврушка, - выдохнула ему в губы, почти испустив стон. – Очень хочу, - огладила его грудные мышцы, прошлась ноготками и резко ущипнула за самые чувствительные места. – Зад тебе надрать хочу!
- Ай! – взревел он и отпрыгнул от меня, хватаясь за поврежденные места. – Соски в тиски! Так нечестно!
- А мне понравилось, - ехидно улыбнулась, и сложила руки под грудью, с нескрываемым наслаждением наблюдая за тем, как Лавров скакал по моей гостиной, пытаясь унять боль.
- Всегда знал, что женщины коварные существа, - пыхтел он, чуть ли не плача.
Вгляделась в красные следы, оставленные на его груди, и поняла, что переборщила с мощностью «тисков».
- Андрей, сильно больно? – с опаской приблизилась к мужчине, который даже не обратил внимание на мой вопрос, продолжая морщится и пыхтеть от боли. – Прости! Я не думала, что так сожму.
- Больно мне, больно! – продолжал страдать Лавров, раскачиваясь на месте. – Всё болит. Ничего не помогает.
- Ну, прости. Правда… - состроила сочувствующую рожицу. Докоснулась кончиками пальцев до алеющего участка кожи и вздрогнула, когда Андрей зашипел. – Может, лёд приложить?
- Может, тебя на лопатки приложить и сверху лечь? – неожиданно крепко прижал он меня к себе.
В изумрудных глазах горел озорной огонек. На лице с легкой темной щетиной не осталось ни капли страдания и боли. Вместо этого его губы изогнулись в плутовской улыбке и потянулись к моим.
- Говоришь, женщины – коварные существа? – подыграла его извечной любимой игре.