— Живее, красотка. Переставляй свои
ножки!
— Ничего, что я несу ребенка? — не
вытерпела я, устав от постоянного тыканья палкой.
— Не мои проблемы. Можешь выбросить —
никто по нему горевать не станет.
— Сейчас тебе нечем… — начала я на него
наступать, но вовремя вспомнила, что бессильна против
головореза.
У него оружие. Спереди и сзади шли его
дружки. Никто не помешает этим людям избить меня или, чего хуже,
претворить в жизнь все их грязные намеки, которые не стихали с
самого начала пути. Пошалить, приласкать, показать, чего стоят в
постели...
— Постараюсь, — миролюбиво исправилась я
и зашагала быстрее.
Пот лился градом. Хоть на улице стояли
ранние холода, мне было жарко из-за длинного подъема по крутому
склону, где каждый неудачный шаг мог стать роковым. Я не
представляла, как они несли Ноя, как не уставали и продолжали
двигаться ровным строем. Да, награбленное далеко впереди везли
лошади, что несказанно облегчало задачу. К тому же не так уж много
имелось при нас золота и ценных вещей, не считая расписок Марвина.
Вот только хоть кто-нибудь еще должен был устать. Ну, кроме
меня…
Вскоре дорога стала более широкой. Через
несколько минут пути она уперлась в скалу и больше никуда не шла.
Справа густо росли терявшие желтые листья деревья. Слева вверх
уходил крутой склон. Впереди большой насыпью лежали камни.
Однако лошади уже куда-то пропали.
Идущие перед нами мужчины тоже исчезли. То ли мы свернули не в ту
сторону, то ли здесь должен быть тайный проход, который и открылся,
стоило поближе подойти к груде камней. Один из них оказался тканью,
а та сливалась по своей текстуре и цвету с большим валуном, тем
самым надежно маскируя логово бандитов от непрошеных гостей.
— Софи, — вжала голову в плечи
сестренка.
— Не бойся, — подбодрила я ее и обошла
недобро улыбавшегося мне головореза, который придерживал ткань.
В проходе через одинаковое расстояние на
стенах висели факелы. Тропа виляла, уходила вверх, расширялась и
иногда становилась труднопроходимой. На потолке часто встречалась
паутина. Я даже видела огромных пауков, из-за которых приходилось
ускоряться, только чтобы они ненароком не упали мне за шиворот.
Здесь преобладала тишина. Ее нарушал
лишь шум наших шагов. За все время пути никто почему-то не проронил
ни слова, будто на разговоры стоял строжайший запрет.