— Танька страсть как гневаться любит, ей только повод дай. А за разбитое стекло и вовсе в порошок разотрет. — Я задумчиво глянула на него, обойдется ли этот троглодит яичницей с помидорами? Иван расценил мой взгляд по-своему и принялся пояснять: — Танька — сеструха моя старшая, в гневе совершенно невыносимая женщина. Дача сестрице принадлежит, меня вот с проверкой послала, пока сама на югах чалится. Приехал, а тут ты…
И с таким восторгом он эту последнюю фразу протянул, будто мы приятели старинные или близнецы, разлученные в детстве. Искали – искали друг друга и наконец нашли.
— Стекло, — напомнила я, прикидывая с какой такой надобности, он себя в простаки записывает.
Ни тогда в машине и тем более в ресторане, он не произвел впечатление простодушного увальня. Тогда какого черта сейчас дурака валяет?
Бог с ним, есть радость корчить из себя идиота – пожалуйста, мне без разницы.
Очень хотелось взглянуть, как он справится с остеклением. Языком молоть у него получалось, тут же, другое дело. Я возилась с продуктами, перемывая помидоры и зелень, когда Иван вышел из дома. Обошел свою машину, открыл калитку и, насвистывая, направился по садовой улочке.
Сумка висела на стуле, мобильник втиснут в карман брюк, выскочить дело нескольких секунд… может, свалить огородом?
Мысль мелькнула, но так и не прижилась. Я продолжала возиться с завтраком, уговаривая себя – понаблюдаю. Человек агрессии по отношению ко мне не проявил, успею ещё улизнуть. «Любопытство сгубило кошку», — напомнила я себе, но продолжала бить яйца в сковороду.
Вернулся он в сопровождении деятельного мужика, облаченного во фланелевую рубашку и короткие, срезанные валенки. Мужик крякнул, почесал затылок и стал крутиться возле окна с рулеткой. Вынул из-за уха карандаш и на огрызке газеты записал все размеры, безостановочно комментируя свои действия. «Сделаем!» — радостно подвел мужичонка и бодренько устремился на выход.
Я почувствовала себя обманутой — кино отменяется. Вернется деятель в пимах и сделает за него всю работу. Я досадливо поморщилась, хотелось зашвырнуть сковородку в умывальник, всё-таки я готовила без сторонней помощи, и гордо удалиться не оборачиваясь.
Разумеется, никуда не ушла и завтрак разложила по тарелкам, как миленькая. Это я должна выслуживаться, он-то окно не бил, к тому же, родственник неведомой мне Таньки, следовательно, имеет все права спросить с меня за постой.