– Перед взором шести божественных ипостасей. Сегодня...
Что должно было произойти сегодня я прослушал, так как Ворташ,
стоявший рядом со мной пихнул меня локтем, привлекая моё
внимание.
Я проследил за его взглядом.
А, ну да. Чаша. С вином из личного запаса ректора. Теперь
понятно его нездоровое возбуждение.
По легенде бочонок с этим вином сами боги подарили
основательнице цитадели. То есть о-о-о-очень далёкому предку
Войтен. И с тех самых пор этот бочонок ни разу не пустел, не смотря
на обильные возлияния устраиваемые здесь примерно раз в пару веков.
Открывали его не то что редко, а катастрофически редко по случаю
крупных побед, или, как сегодня, в случае посвящения.
В современных условиях, учитывая выдержку в десяток веков и
обстоятельства получения, вокруг этой бочки можно было отгрохать
целый собор, и думаю прихожан там было бы на порядок больше, чем в
центральном кафедральном храме столицы.
Но нет.
За четыре года, мы с Ворташем и ещё парой заинтересованных лиц
облазили всю цитадель от шпилей, до подвалов в поисках этого чуда,
но даже зацепок к месту хранения не нашли.
Вон он аж дрожит от нетерпения.
- И вот сегодня. - Войтен закончила свою речь и сделала первый
глоток из чаши, поднесённой девушкой, а она, забрав у неё чашу,
плавными шагами направилась к нам. – Ваше обучение закончено!
Поговаривали, что это вино на столько крепкое, что никто кроме
людей, отмеченных богами, не способен выдержать больше одного
глотка, не свалившись с ног.
Каждый из нас должен сделать по глотку, передавая чашу дальше.
Это символ нашего становления. Знак одобрения богов и что куда
важнее, знак одобрения ректора.
Первый из нас взял поданную склонившейся девушкой чашу и тут
прогремел взрыв.
Первое, что я успел сделать, это броситься на землю прикрыв
голову руками. Пускай маги балуются принимая шрапнель из каменных
осколков на барьеры, я не гордый.
Однако поспешность этого решения пришлось осознать практически
моментально, когда тяжеленный обломок статуи влетел мне в голову.
Вроде бы по касательной, но ориентацию в пространстве я потерял, до
кучи получив пару секунд потрясающе мерзотных ощущений.
Так, млять, соберись!
Машинально потянувшись к лицу я вляпался в тёплое, сразу
размазавшееся по руке.
Кровь. Что обидно – моя.
В двойне обидно, что первым кровь пустили именно мне. Ну хоть
глаза не заливает, и то хлеб.