В прошлом году Агаша поддалась на уговоры Стусика, взяла его с собой — посадила в ладанку и привязала её к поясу. Оба они надеялись, что этого достаточно. Девушка бросала песок в костёр и за себя, и за временного поселенца, он же стрекотал на каком-то неизвестном наречии, умоляя Странника вернуть ему прежний вид. Мать тогда чуть не побила Агашу, а за Стусиком гонялась по всей избе, угрожая тяжеленным башмаком.
— Сейчас покажу тебе, тварь ползучая, как девчонку с пути сбивать! — кричала разозлившаяся ведьма. — Ты у меня обернёшься чем-то получше таракана!
— Я не таракан! — вопил Стусик, сноровисто уворачиваясь от жестокого орудия, дико лупившего доски пола. — Я сверчок!
— Был сверчок, а превращу в половичок, будут о тебя гости ноги вытирать!
— Откуда у тебя гости-то, Панна?! — осмелел Стусик, нырнув наконец в своё убежище. — Ты же злющая, как мантикора!
Ведьма потеряла к насекомому интерес и обернулась к дочери, гневно сверкая глазами:
— Кому было велено дома сидеть?
— Матушка, — лепетала Агаша, — я хотела, чтоб Стусик облик свой обратно получил да ушёл с миром. Сама сколько раз говорила, что он тут загостился.
Мать расхохоталась. Бросив башмак в кучу около порога, утёрла концом фартука слёзы и, не переставая смеяться, спросила:
— А если бы Странник исполнил желание? А? Представь, как бы деревенские удивились, явись этот уродец из твоей ладанки.
— Ой... а я и не подумала.
— В другой раз думай. Праздник наш, а не для этих, из другого мира. Пусть твой Стусик спасибо скажет за такое вместилище для души. Мог и в дерево вселиться.
— Уж лучше в дерево, — раздалось из-за печки.
Воспоминание это вызвало новую волну раздражения. Почему, спрашивается, мать прежде не разрешала на праздник желаний ходить, а теперь сама гонит? Даже кисет песка с берега озера Смерти выдала, хотя могла продать его деревенским. Не по доброте точно. Любила бы Панна дочку, взяла бы с собой — уж так Агаше любопытно было, кого матушка навещает. Не бабулю — с той они давно рассорились. Было подозрение, что мужчину — Агашиного отца, больно счастливой возвращалась Панна из тех походов.
***
Неторопливо вышагивая по тропе, ведьмочка срывала белые с золотыми глазами ромашки, лазоревые колокольчики, коралловые гвоздики, вплетала их в обрядовый венок. Прежде чем загадывать желание, нужно украсить себя травой и цветами. Венок получался красивый, ведьма придирчиво рассматривала его, печально покусывая нижнюю губу. Исполнит ли Великая тайную просьбу Агаши? Так хотелось, чтобы исполнила. И пусть матушка без устали твердит, что ведьмам любви не полагается, хотелось верить, что у правил бывают исключения. Сама-то Панна бегает к возлюбленному который год!