Сиплый, по всей видимости, весил больше меня. Потому что, рывком
обхватив вокруг талии, он неожиданно взвалил меня на плечо и со
всего размаху обрушил на землю. От удара из груди вышел весь
воздух.
Не успел я прийти в себя, как главарь уселся на меня сверху. Его
удары, хоть и не особо умелые, были довольно чувствительными.
Зарычав, я напрягся и рывком сел, приближаясь к нему вплотную.
Этой тактике меня научил Дорадель. Таким образом у противника
сверху не было достаточной дистанции для замаха и сильного
удара.
Всё так же продолжая рычать, я взял Сиплого в захват. После ещё
одного невероятного напряжения всех мышц я смог его перебороть, и
мы покатились по земле. Я то и дело норовил встать на ноги, но
Сиплый раз за разом утягивал меня на землю.
Ненавижу борьбу. По мне, куда честнее было врезать кулаком, чем
обжиматься в грязи. Однако Сиплый, похоже, был другого мнения.
Во время одного из перекатов он умудрился оказаться у меня за
спиной. Одной рукой он взял мою шею в захват локтем. Другой давил
на затылок.
Горло будто сдавили тисками. Из него раздавался приглушённый
хрип. Я пытался ударить Сиплого по голове, но удары выходили так
себе. Дёргал его руки, пытаясь сорвать с себя, но держал он
крепко.
Чем больше я дёргался в захвате, тем быстрее кончался воздух.
Перед глазами сначала полетели мошки. Затем по бокам начала
подступать тьма. Мои движения стали намного слабее.
Твою кровь, он же меня сейчас задушит!
Откуда-то из глубин памяти всплыло наставление капитана
Дораделя: «Забудь про честь. На улице есть только одно правило —
делай всё, чтобы выжить».
Инстинкт самосохранения требовал, чтобы я пытался оттянуть руки
Сиплого от шеи. Я же, перебарывая его, из последних сил потянулся к
карману. Нащупал рукоятку увесистого револьвера. Махнул рукой
назад, чувствуя, как он обрушивается на лицо врага. Затем ещё раз и
ещё.
Захват на шее ослаб. Скинув с себя руки Сиплого, я откатился в
сторону, одновременно пытаясь вдохнуть воздух и откашляться.
Пока я стоял на четвереньках, кто-то пнул меня по лицу. Второй
удар пришёлся по животу, а третьим меня прижали ногой к земле.
— Нет, не трожьте его! — словно издалека раздался голос Сиплого.
— Этот мудак мой. Вставай, урод!
Продолжая откашливаться, я поднялся на ноги. Сиплый тем временем
натягивал на пальцы металлические кастеты. Кто-то из шпаны передал
ему молоток.