Рома побледнел, побледнел настолько, что даже его веснушки стали белыми, почти незаметными. Он пытался осознать, что ему сказал начальник охраны банкира Шевченко: его новая семья встретиться с его прежней семьёй? Они что, это серьёзно? Нет, невозможно! И он процедил сквозь зубы:
– Я поеду. Когда и где мне быть?
– Утром. Часиков в одиннадцать, здесь. Паспорт заграничный не забудьте…
– А виза?
– Не проблема, в аэропорт консул подъедет, всем визы сделает…
– С начальством моим договоритесь?
– Договорюсь…
– Я могу идти? Это всё?
– Если не приедете, пеняйте на себя – я вас предупредил…
– Александр Иванович, вы меня плохо знаете… Я не вру, никогда, даже самому себе… Я сказал – я поеду…
Рома направился к выходу, ему очень хотелось на свежий воздух и как можно скорее! В голове вертелось: «Уроды! Господи, уроды!». Он сел в свою машину, и сразу же рванул с места. Он думал только о том, как уехать побыстрее из этого страшного места, всё увеличивал и увеличивал скорость… И не заметил, как въехал в Москву. Скорость пришлось снизить. И тогда он почти физически ощутил страх. Безумный страх. Страх за женщину, которая сейчас ждала его, подбегала к двери, едва заслышав шум лифта, и огорчённо отходила, поняв, что лифт на её этаже не остановился. За мальчика, так на него похожего, которого он очень хочет узнать поближе. За малыша, которого ещё нет на этом свете, и появления которого они с его женщиной с нетерпением ждут. Он пообещал сделать для близких всё возможное и невозможное. Если вопрос стоит так, как стоит, – он поедет, к чёрту на куличики поедет, на Северный полюс, в Антарктиду пешком пойдёт, но тех, кто ему дорог, в обиду не даст и обидчиков растерзает голыми руками.
Он набрал на мобильном телефоне номер Ксюши, и после первого же гудка она ответила:
– Рома? Ты где?
– Еду, родная. Буду через полчаса. Ты бы знала, как я соскучился…
Павел Павлович Шевченко злился, ругал, проклинал себя. Почему к нему прицепилась эта напасть? Почему заболел именно он, а не, например, начальник его охраны, или бухгалтер, или адвокат? Почему заболел он, который ненавидит лечиться и ненавидит врачей? И которому именно врачи сломали жизнь, превратили её в нечто, на жизнь не похожее. И живёт он этой якобы жизнью уже лет сорок, и прожить ту жизнь, которую он должен прожить, даже и не пытается. Ирония судьбы какая-то…