– Нет. Вам известны мои вкусы?
– Вы единственный светский островитянин. И единственный барон. Женщин это интригует. Про вас судачат в кофейнях. И не волнуйтесь. Я приготовлю хорошо. Дронов любит то же самое. По-турецки и с ложкой сахара. Что-то еще?
– Нет.
– А ты, Диего?
– Дрон приучил меня к чаю. Да и пожевать что-то пора.
– Пожалуй, займусь-ка чайком и бутербродами, – кивнул я Гонзалесу.
Вскоре мы уселись за длинным дощатым столом; первые пятнадцать минут все молчали, поглощая бутерброды с ветчиной и томатами. Данглар, даром что барон, уплетал за обе щеки.
Я зашел к Фреду. Спросил:
– С тобой что-то серьезное?
– Ничего. Шишка на голове. Я сейчас.
Фред появился, глотнул кофе, плеснул себе на самое донышко стакана коньяку из пузатой бутылки, выпил, закурил сигарету без фильтра.
Кофе был сварен еще, все замолчали, бросая взгляды на барона. Тот потер виски, положил на стол миниатюрный аппаратик, щелкнул тумблером.
– Полагаю, вы все знаете, что это такое. По моим сведениям, у всех вас было богатое прошлое.
Никто из нас не кивнул, но и не переспрашивал. А что, собственно, спрашивать? Приборчик исключал всякую и любую прослушку в радиусе тридцати метров, даже если кто-то и зачем-то установил в нашей открытой всем ветрам гостиной самую современную и дорогую аппаратуру. Называлась система защиты «Серый шум». Ну а что касается богатого прошлого... Никто не богат настолько, чтобы выкупить свое прошлое. Даже у собственной памяти.
Ален Данглар обвел нас взглядом, раскурил сигару, спросив предварительно разрешения у Бетти, откинулся на спинку плетеного кресла, и только теперь стало заметно, как он устал. И измотала его не столько бессонная ночь, сколько тревога.
– По большому счету, господа спасатели, положение таково, что... меня не интересует ваше прошлое. Меня интересует н а ш е будущее.
Ален Данглар молчал, взгляд его был отсутствующим, словно он решался сейчас на что-то, потом произнес:
– Эта ночь изменила многое в жизни Саратоны и, полагаю, не только Саратоны. Об этом мы поговорим чуть позже. А пока – давайте разберемся в ситуации. Я попрошу господина Дронова пересказать для всех вас то, что произошло с ним.
И я занялся устной беллетристикой. Признаться, минувшая ночь меня измотала совершенно, и хотелось лишь одного: искупаться и завалиться спать. Но я добросовестно исполнял просьбу-приказ префекта, естественно упуская детали. Ален Данглар попросил их не упускать. Спросил вдруг: