Фред остался спокойным, на лице его не дрогнул ни один мускул.
– Это все эмоции, господин Данглар. Жизнь сложнее. Естественно, в боевой обстановке у Сен-Клера в поединке со мной не было бы никаких шансов. Я подробно и обстоятельно изложил вам детали моего душевного состояния и отношения к... потерпевшему. Если уж внести полную ясность, он показался мне самым настоящим... поэтом, не способным на такой решительный поступок, как рукопашная схватка. Я ошибся. И готов за эту ошибку отвечать. Но не более.
– А более и не нужно. В вашем прошлом, да и в настоящем, господин Вернер, все укрыто такой грязной коричневой мутью...
– Господин Данглар, я попросил бы вас подбирать слова. Вы обвиняете меня в симпатиях к фашизму?
Барон раздвинул губы в хищном оскале, весьма отдаленно напоминающем улыбку, а в глазах его, кроме привычного льда, теперь тлел и холодный огонь.
– Не стоит придавать моим словам произвольные значения. К тому же я еще не закончил. Вы были уволены со службы, господин Вернер, и никакой политики в этом не было: в одном из баров вы устроили грязную расистскую драку с выходцами с Ближнего Востока; сломанные челюсти, пробитые головы, переломанные ребра – я уже не говорю о мебели...
– Вы трактуете факты слишком вольно, господин Данглар. Это была банда торговцев наркотиками, и то, что такие банды часто организованы по этническому признаку, не моя вина, а беда Запада. Мы слишком с ними церемонимся.
– Ну да: ведь ваша девушка оказалась наркоманкой и, когда забеременела, предпочла не рожать, а затем и вовсе бросила вас, нет?
– Она меня не бросала. Она умерла.
– Это одно и то же.
Вернер побледнел, но сдержался.
– Знаменитая немецкая выдержка. Но тогда вам ее не хватило: раненые, покалеченные... Против вас была развернута кампания в прессе, но вы – исчезли: полиция не нашла обвинения, какое могла бы вам предъявить в первые часы после разгрома – как вы говорите? Притона наркоманов? В документах это было обозначено как кафе. С каким-то цветочным названием.
– «Цветущий миндаль».
– Возможно. А вы, господин Вернер, сочли за благо переждать скандал в частной клинике в Швейцарии. В клинике для... душевнобольных? Извините, ошибся: это просто хорошая неврологическая клиника, в которой людей избавляют от последствий нежданных и весьма сильных стрессов. А знаете, что пришло мне в голову, господин Вернер? А что, если вы не избавились от этих последствий? И что, если, руководствуясь не знаю уж чем, больным вашим воображением или чем иным, вы просто-напросто утопили бедного Сен-Клера?! Если семь месяцев назад у вас достало сил и гнева разметать и размазать по стенам банду наркоторговцев, чем объяснить, что банкир Эдгар Сен-Клер, по вашим словам, с одного удара отправил вас в беспамятство?! Или – это вы отправили его в небытие?