- Подходите, не бойтесь – я один, вас
четверо, - усмехнулся Владимир, разглядывая врагов. Те всем своим
видом демонстрировали полную уверенность в победном для них исходе
схватки, ведь любая пищаль в этом мире стреляет только один раз, а
потом ее долго заряжают. А потому Стефанович отошел за огромный
валун, поставил на сошки карабин, склонился, и стал тут же стрелять
по подходившему противнику.
Стволы сосен ему не мешали брать на
прицел одного врага за другим, тем более шведы сразу сделали
ошибку, бросившись на него втроем, когда на землю рухнул первый их
товарищ. И зря – лучше бы бежали до ельника обратно, сломя голову,
петляя между деревьями, тогда бы хоть у одного остался шанс на
спасение. Но куда там – троица оказалась «отморозками», совсем на
голову «ушибленными» - поперли на него буром. А он стрелял прямо в
грудь, рассудив, что попадание пули в упор их примитивная броня не
выдержит. Правда, в одного пришлось выстрелить дважды – бешеной
собакой полез напролом, размахивая мечом, и от попадания пули
только покачнулся. С десяти метров свалил – карабин держал уже в
руках, понимая, что нужно целиться как можно вернее и быстрее.
- Фу, уж было испугался, - мужчина
утер капли со вспотевшего лба, на секунду стало страшно – так
близко подпустил взбесившегося рейтара. И посмотрев на него,
удивился – швед не желал умирать. Лежал, дергался руками и ногами,
хрипел, изо рта пузырями шла кровь, но был еще живой. Нужно было
добить, к чему человеку так страдать, но он не мог. Штык на
охотничьем варианте СКС отсутствовал, а наклоняться над врагом,
чтобы дорезать его охотничьем ножом было выше всяких сил, людина
ведь, не кабанчик. А тратить патрон из пяти оставшихся было
безумием, которому нет оправдания, и никакие соображения гуманизма
тут не подействуют.
- А эти что не бегут, бессмертные что
ли?!
Подойдя ближе, он удивился – парочка
сидела на корточках и завороженно взирала на него белесыми
выпученными из орбит глазами. И совершенно покорные судьбе – когда
Стефанович навел на них ствол карабина, то оба смертельно
побледнели, но не шелохнулись, только зрачки в глазах чернотой
разлились. Похоже на слуг или рабов – обряжены в лохмотья, щеки
чуть впалые, видимо, недоедают. Один мальчишка лет четырнадцати,
второй мужичонка под сорок, с обильной сединой – этот не сводил
глаз с карабина, что-то произнес негромко. Владимир уловил знакомое
имя – «Ильмайлине», так звали героя карело-финского эпоса
«Калевала», кузнеца, которого финны именовали Ильмаринен, а эстонцы
Ильмарине. Была у него подруга из Таллинна, рассказывала о
«Калевипоэг» - так эпос на эстонском называется, ведь три народа
между собой родственны, как русские и белорусы.