Сон был ужасным. Я вертелась, как в одно место ужаленная, по всей кровати и прогоняла от себя тревожные и зыбкие сновидения. То мне мерещилось, что Тузик опять в опасности, то чудился наш новый командор, возлежащий под нашей с Армрэлем кроватью, то Майка тянула ко мне серые, обескровленные руки, загробным голосом вопрошая: «За что?», то Созидающий из своей бороды волосы дёргал и бормотал: «Трах-тибидох-тибидох»… Лютейший бред, не давший мне ни выспаться, ни отдохнуть, ни расслабиться.
Неудивительно, что я проспала всё, что только было можно!
— О-о-о-о-о, — понятливо протянула Маечка, как только я соизволила доползти до дверей и распахнуть их перед её носом, — Напомни, чтобы я тебе у Кари сон-травы взяла. Выглядишь, мрак! Хоть сейчас некромантов зови на новую зомбу посмотреть.
Я выдавила из себя улыбку и театрально ей поклонилась:
— Зомба хорошая. Зомба за еду работать.
Тьфу ты! Равшан какой-то во мне проснулся.
— Заходи уже. — зевнув, я выпрямилась и кивнула вглубь комнаты. — Что там, снаружи? День? Вечер?
Лень одолевала такая, что даже к задвинутым шторам плестись не хотелось. Упала на кровать и вылупилась на ведьмочку, уперевшись подбородком в грудь.
Маечка вошла, тихонько дверь за собой прикрыла и застыла посреди комнаты, явно не зная, куда деться. Ну да, у меня семейная берлога. Семейство двух ленивцев здесь живёт, и прошу заметить, животные здесь вообще ни при чём — только две ленивые жопы, мы с Армрэлем.
Стулья заняты. На некоторых наша одежда, на некоторых библиотечные книги. На столе поднос со вчерашним недоеденным завтраком. Под столом моя недавно перемытая обувь. Диван завален о-очень нужным барахлом. В кресле шкатулка с зельями и ведьминскими прибамбасами.
Подоконник? Нет, и он заставлен всякими кристаллами, амулетами и скромными пожитками моего парня.
Я бы и рада быть хорошей хозяйкой, вот только на неё не остаётся, как правило, ни сил, ни времени. Да и когда мне ей быть, если я постоянно… не хочу ей быть?
Для меня уборка как лекарство. От стресса, от тревог и переживаний. Я бы здесь всё до блеска день и ночь надраивала, если бы не дёргали меня всякие по ну очень и очень важным делам.