— А почему ты не предложил мне выкупить эту голову? —
поинтересовалась Елизавета, посмотрев на неё. — Я думаю, что ты мог
бы потребовать больше денег, чем наковыряешь здесь.
— Я думал об этом, — честно сказал я, — но тут есть две причины.
Во-первых, не буду скрывать, мне доставляет большое удовольствие
расковыривать башку этого жирного дегенерата.
Я увидел, как нахмурилась Елизавета, хотя уголок её рта дёрнулся
вверх.
— Простите... Вашего венценосного коллегу, конечно же, —
поправился я, следуя этикету. — Ну, а второе: думаю, поставь я эту
башку где-то рядом со столицей — это было бы очень небезопасно.
Зная мстительность Драконов, они обязательно устроили бы
какую-нибудь пакость. Именно поэтому я хочу побыстрее уничтожить
её, чтобы, во-первых, поиметь с этого профит, а во-вторых, чтобы
«спасать» уже было нечего.
— Разумно, — задумчиво сказала Елизавета, и тут же её лицо
расплылась в широкой улыбке. — Но как же эпично он облажался!
Золотая статуя, говорил он. Из чистого золота, говорил он. Годовой
бюджет вашей жалкой Империи, ха!
Счастливый смех рассыпался по морозному воздуху, как
колокольчик. Я помимо воли залюбовался правительницей Империи. Что
тут говорить, как правитель она была... скажем так —
удовлетворительная, но как женщина, она действительно
прекрасна.
Я повернулся в сторону усадьбы и увидел, что мне яростно
жестикулирует Аня, руками показывая на кухню.
— Ну что ж, — сказал я Елизавете, — пойдёмте, по вашему поводу у
нас намечается праздничный ужин.
— Семёновна у тебя всё ещё работает? — тут же уточнила
Императрица.
— Куда же она денется? Перекупить вам я её не позволил.
— А я как будто пробовала, — нахмурилась Императрица.
— Кто знает, кто знает, — улыбнулся я. И повёл дорогую гостью
внутрь.
Вслед за нами зашли мои близкие. На пороге Елизавета тепло
поприветствовала Анну, приобняв её и поцеловав в щёчку. Не
преминула взять на руки Антона. Тут же защёлкали объективы, и я
понял, что по «дирижёрской» отмашке коллектив журналистов снова
запечатлевает лучшие моменты.
Антошка сначала прифигел, глядя на непонятную тётю, пробурчал
что-то невразумительное, затем широко улыбнулся и протянул
Императрице помятую гранату.
— Это мне? — умилилась Императрица. — Как мило, — сказала она,
рассматривая гранату.
Возможно, мне показалось, но, кажется, малыш ей подмигнул. Хотя
нет, не показалось. Императрица бросила взгляд в сторону
журналистской братии, та тут же прекратила съёмки, и она с улыбкой
повернулась ко мне.