Он развернул монитор так, чтобы был виден экран и защелкал
мышкой.
— Вот... Вот... Вот и вот! — появились четыре новые отметки. —
Дежурники еле ноги оттуда унесли. А две группы так и не вернулись,
— лицо Архипа посмурнело. — Хорошие были ребята и бойцы. Вот
отчеты. Всё, что я на сегодняшний момент знаю. Подозреваю, что
сведения сильно неполные.
Он снова защелкал мышкой, и мой планшет пиликнул, оповещая о
новых письмах в почтовом ящике.
— Возьмешься? — вздохнул он, заглядывая мне в глаза. — Больше
некому. А приказать Абсолюту я не могу, сам понимаешь.
— Возьмусь, — просто кивнул я.
А к чему все эти «танцы с бубном». Я могу закрыть «матрешки». Я
это знаю, и Архип это знает. А еще мы оба знаем, что я попрошу за
свои услуги неприлично большую сумму денег. И не только денег. И
мне всё это выдадут. Потому что таковы правила игры.
— Как быстро надо это сделать? — уточнил я, уже предполагая
ответ.
— Вчера, — вздохнул Архип. — Этот и этот вот-вот должны
прорваться. Время идет уже на часы...
— Ну, тогда хватит сиськи мять, — встал я на ноги и потянулся. —
Хоть какое-то развлечение!
Архип на меня странно посмотрел, а я не стал уточнять. Ведь я
действительно соскучился по Разломам и разломным тварям. Устал
воевать с тупыми людьми, которые сами не знают, что творят. Тупыми
— в том плане, что они никак не поймут, что сила человечества — в
единстве.
Я попытаюсь это исправить, выпилив самых рьяных идиотов, но
позже. А пока... Да начнется Охота!
Крепость рода Годарт
г. Кенигсберг
Последние события в жизни Генри слегка пошатнули его спокойную
жизнь, заставив задуматься о многих вещах. Привычные вещи и устои
ломались в его голове и больше не складывались в ту единую
картину.
Во первых, он очень не любил беспорядок. А Ларик был тем, кто
несет этот самый беспорядок. Его не назвать неряшливым, нет, скорее
мечтательным. Он легко мог оставить свою вещь где-то в гостиной, и
только позже вернуться за ней.
Вначале слуги с ужасом на лице докладывали, ожидая дальнейших
распоряжений, но их не поступало. Сам не зная, до конца почему, но
Ларику Генри прощал многое, и это его озадачило. Эти добрые глаза
парня, которыми он смотрел на мир... Они подкупали Генри.
«Может, я постарел?» — задумался Генри. — «Или потерял хватку и
стал мягче? Нет... Всё не то! И как бы больно не было это
признавать, но ответ я знаю давно... Просто не хочу его
признавать...»