Опыты эти тоже пользовались популярностью и приносили графу неплохой доход. Но ему и этого было мало. Потерпев фиаско с императрицей Екатериной, граф решил найти пути к сердцу светлейшего князя Потемкина – фаворита Екатерины. Для начала он познакомил и практически свел с ним свою жену Лоренцу. Потемкин увлекся весьма симпатичной графиней и, уже под ее влиянием, согласился принять участие в некоторых экспериментах Калиостро.
Тот предложил князю увеличить втрое его золотой запас. Григорий Александрович был и так одним из самых богатых людей Европы. Но кому мешало излишнее золото?.. Он согласился провести эксперимент.
Говорят, и в самом деле, когда после манипуляций Калиостро золото взвесили, как это ни странно, его и вправду стало в три раза больше. А анализ показал, что золото вроде бы чистейшее – без всякого обмана. Кстати, треть золота Калиостро тут же получил от князя «за труды».
Пожалуй, это была одна из самых блестящих афер графа Калиостро. Он прекрасно понимал, что вскоре слухи о шашнях светлейшего князя с его женой дойдут до ушей императрицы, и она примет самые действенные меры, вплоть до удаления Потемкина со двора. А стало быть, самое время удалиться из России и самому, прихватив в качестве гонорара именно ту треть золота, которая была изначально дана самим князем «для затравки». Цену же своего «самодельного» золота Калиостро, очевидно, хорошо знал.
Расчет его оказался верным. Правда, лишь отчасти. Матушка Екатерина и в самом деле быстро смекнула, что ее фаворит увлечен вовсе не тайными науками, а прелестями госпожи Калиостро. Будучи женщиной решительной, она быстро поставила светлейшего на место. А Калиостро повелела как можно быстрее покинуть дом на Дворцовой набережной, который он занимал, да и вообще пределы Российской империи. И вдобавок сочинила о нем комедию под названием «Обманщик». Высший свет над комедией очень смеялся, а о самом графе Калиостро никто особенно не сожалел.
Не сожалел о покинутой вовремя России и сам Калиостро. В 1789 году он вернулся в Италию и решил обосноваться в Риме. Здесь он, как и везде, стал заниматься врачеванием и оккультными науками. Однако он понимал, что подобная деятельность в непосредственной близости от папского престола и инквизиции не вполне безопасна, и потому особенно не усердствовал.