- Они задохнулись! – рыдая, в
исступлении кричала девушка. – Почему с материка нет помощи? Почему
молчит Михаил с Андреем, молчат спутники, молчит сама Земля?
- Нас не слышат и не видят, девочка
моя, - пытался утешить её профессор, сам едва скрывая выступившие
слёзы. – Мы как в коконе, отгороженные от всего мира.
Капитан со старшим помощником
бессильно пожимали плечами. Они бы уже давно направили судно к
Фарерским островам, но какая-то зыбкая, почти не существующая
надежда, чудом всё ещё теплилась в их сердцах. Чем чёрт не шутит,
вдруг эти подводная, незнакомая им цивилизация, сможет каким-то
образом оградить их товарищей от неминуемой смерти. Так думал
капитан, так думал его помощник, так надеялся и сам профессор.
Степан Фёдорович осунулся и постарел на несколько лет в течение
этих двух с половиной часов.
Затем прошёл ещё час, за ним ещё,
пока, наконец, не исчезла последняя надежда, державшая кое-как
девушку в состоянии, близком к апатии. Это было полным отрешением
от мира. Даша превратилась в пустой безвольный манекен, едва
осознавая окружающую среду.
А между тем, в огромных пустых
просторах Норвежского моря выше шестидесятой параллели, под днищем
научно-исследовательского судна «Маджестик», неясной бесформенной
тенью промелькнул настолько громадный и колоссальный по своим
размерам силуэт, что был похож на поднимающийся из глубин подводный
остров с множеством прилегающих к нему рифов.
Вместе с ним на поверхность всплыло
огромное количество всевозможных обитателей глубин, словно
подверженные какому-то неподвластному человеку разуму, управляемые
невидимой рукой.
…Этот феномен позднее будет
необъясним ни с точки зрения науки, ни с точки зрения никакого
здравого смысла.
1988 год.
Место затопления советской
атомной субмарины класса «Тайфун».
Район Фарерских островов выше 60
градуса Северной широты.
Шестой день экспедиции научного
судна «Маджестик».
Капитанский мостик.
22 часа 11 минут по бортовому
журналу.
Таково было положение дел на шестые
сутки обнаружения советского затонувшего атомохода.
А потом ЭТО произошло…
Загудел и завибрировал, казалось,
весь корабль, вяло покачиваясь на ленивых волнах. По корпусу прошла
крупная дрожь, словно в обшивку днища из глубин пыталось проникнуть
что-то постороннее, невиданное и неизвестное доселе.