— Он побоялся казаться всем не
джентльменом.
— Это напускное, — графиня словно
отмахнулась от моих слов, — мужчины иначе выражают свои чувства,
чем женщины. Для них слова имеют меньшее значение, нежели действия.
Это мы привыкли обличать чувства в слова. Они предпочитают —
эмоции, взгляды, поступки.
Не знаю почему, но я не могла с ней
спорить. Она словно лила бальзам на рану и находила мастерское
оправдание тому или иному. Но сейчас на кону было моё сердце и мне
не хотелось принимать решение под давлением, поэтому честно обо
всём призналась:
— Прошу, не вынуждайте меня менять
своё решение. Вы можете предложить множество оправданий поведению
вашего сына, но я бы хотела сама всё обдумать.
— То есть твой отказ не был
окончательным? — Умелая интриганка поймала меня на слово. — В таком
случае позволь зайти к тебе позже и узнать результат?
Устало кивнула, не в силах
отказать.
Ильжана наконец меня выпустила из
объятий и величественно обернулась к двери, прежде чем
добавить:
— Лично я всегда поступала по
принципу: «Лучше сделать и, возможно, жалеть о содеянном, чем
упустить свой шанс и горевать об утрате». И знаешь, я ни о чём не
жалею. Но это ты и твоя жизнь, решать тебе.
Дверь закрылась за ней с тихим
скрипом, а я прочно призадумалась над её словами.
Гостиная поместья Гридж-Стоунов и в
этот вечер не пустовала. Во многом благодаря значительным
перестановкам в комнате, вынужденную замену ковров, штор и мебели в
придачу, она являла собой крайне уютное местечко.
— Дорогой сын. — Ильжана восседала в
кресле и смотрела на расстроенного сына улыбчивым взглядом. — Я
поговорила с Ларой.
Витони отвлёкся от созерцания темени
за окном и повернулся к матери. Взгляд его был полон боли, а на
лице сохранялось деланное спокойствие, однако кончики пальцев его
тряслись. Его распирало от непонятных чувств, в голове творилась
настоящая сумятица. Он хотел и не хотел поговорить с невестой,
которая ему отказала. Второй раз он получил отказ и отчего-то этот
новый опыт оказался намного болезненнее, чем предыдущий. Быть
может, всему причина — память? Он уже успел забыть и похоронить в
себе горечь от растоптанных чувств?
Но почему в этот раз, когда он сам
был виной чужой любви, его сердце было не на месте? Почему он
чувствовал себя, как в тот раз после отказа? И даже хуже.