— Да если бы!
— В смысле? — Я ещё раз оглядел пол
под окном. Тут только чистая кровь из ноги. Ни следа дерьма из
кишечника — там, где вскрылся этот ниндзя. — Это какая-то иллюзия
была что ли?
— Ну ты чего, ослеп что ли со
страху? Он же сам себя зарезал!
— А это что-то меняет? — Я слегка
пнул оторванную ногу. Да, определённо настоящая. Не иллюзия.
— Ох, Шубский, Шубский... И чем вы
там в своей тайге вообще занимаетесь целыми днями?
— Выживаем. — Я ничуть не врал.
Правда, имел в виду, конечно, не тайгу и не род Шубских.
— Это же сила их клана. Все Танто
могут умереть только от чужой руки.
— Э-э-э... Какая-то не очень
оригинальная сила.
— Шубский, не тупи! Когда человек из
клана Танто выбирает добровольную смерть — то почти сразу
воскресает вновь! Зависит, конечно... Но свой игровой оберег Сатоши
при этом не потерял!
Кое-какими историческими познаниями
я, конечно, обладал — иногда мама приносила из библиотеки и старые
энциклопедии. Хоть и никогда не мог запомнить всех этих восточных
имён и названий, но из статей про завоевание Джиппона в начале
прошлого века кое-что в памяти было. Например, жутковатые военные
истории про то, что островитяне славились своими бесстрашными
воинами-самоубийцами. Которые бросались, обвязавшись взрывчаткой,
на укрепления, падали на них в самолётах или топили корабли,
управляя одноразовыми торпедами. И вопреки мрачной пословице о том,
что чем больше самоубийц — тем меньше самоубийц, эти камикадзе
почему-то никак не кончались, как бы их не стачивала об себя
доблестная Имперская Гвардия. И, несмотря на то, что Император
всё-таки вынудил Джиппон подписать капитуляцию и стать
протекторатом, та война ещё долго оставалась самой кровопролитной в
отечественной истории.
Закончив приводить себя в
относительный порядок, Таисья тоже шагнула ближе к окну:
— Ну, зато теперь не надо в обход
идти. — Она дотянулась до небольшой «кошки», впившейся своими
крюками в подоконник. И подёргала спускавшийся вниз шнур. — Полезли
быстрее, пока он не вернулся.
— Думаешь он тут один был? — На
снегу, там где кончалась верёвка, действительно виднеласьтолько
одна цепочка следов. У них был такой же раздвоенный носок, как у
оставшегося сапожка.
— Сатоши всегда один. — Девчонка
почему-то недовольно поморщилась.
— Но ведь... — Я покосился на дверь
медицинского кабинета, припомнив слова Ульяны про пары. — Ведь
победителей должно быть двое? Разве нет?