Погодите... Чьи это мысли? Волка или
комара?!
— С кого бы начать, а? — Сиплый
повернулся к тому, от кого пахнуло острыми металлическими
сетями.
— Этот, в пончо. Уж больно
злобный... — Металл был ещё и в голосе второго противника. Сама его
плоть тоже пахнет железом. Теперь он показывает на меня пальцем и
тоже сухо посмеивается...
Как же я вас всех ненавижу,
самодовольные, чванливые, избалованные твари!
Клокочущая смесь из ненависти и
злобы закипает всё сильнее...
Как я ненавижу то, как вы бездумно
прожигаете, что имеете. В то время, как тысячи рядом с вами стонут
от голода и отчаяния, лишённые даже шанса на выживание!
Бурлящая лава превращается в
чистую ярость, очищенную от этого шлака из пустого сочувствия и
ненужной никому доброты...
Как я ненавижу ваше пустое
бахвальство, вашу кичливость, вашу гордость теми достижениями, к
которым вы не не имеете ни малейшего отношения!
Ярость и ненависть смешиваются с
отчаянной злобой. И превращаются в идеально чистый источник
Силы...
Как!!!
Я!!!
Ненавижу!!!
Аристо!!!
— Р-Р-Р-А-А-А-А-Р-Р!!!
Лёд вокруг лап разлетается на тысячи
острых осколков, от которых мои враги машинально закрываются
руками. Но их слабые лапки тут же летят в стороны вместе с острыми
ледышками — я рву их за долю секунды после освобождения. Крупные
капли крови, мелкие осколки замороженной воды и куски плоти
превращаются в идеальный дождь для этого осеннего праздника.
Бросок влево и тут же вправо! И вот
на землю уже красиво ложится перекрестие из кишок моих жертв. Когти
режут их слабую плоть как раскалённый нож мягкое масло. От одного
всё ещё веет холодом и могилой. Другой воняет углём, мазутом и
сталью. Но от обоих в мой нос тут же ударил запах ужаса.
Вонзаю клыки в лицо того, от
которого несёт кузницей. И со скрежетом отрываю... Нет, не челюсть.
Решётчатое забрало. Его оторванная челюсть летит в сторону мигом
позже вместе с размашистым движением моей когтистой лапы.
Шорох за спиной! Бросок!
О, это она...
Красота неистового движения на миг
заставила меня завороженно застыть. Запахи храбрости, азарта и
уверенности в собственных силах сплелись в поистине чудесную
картину. На которую тут же идеально легли брызги горячей крови
паникующего снеговика.
Неловкие взмахи культями — и вот уже
все три снежных шара, обрызганные трусливой смертью, теперь лежат у
её лап по отдельности. И остатки алой жизненной силы медленно текут
прочь из того, кто ещё недавно давился своим сиплым смешком.
Жестяное ведро, в котором застряла перепуганная голова, укатилось
куда-то под ёлку