Конечно,
мама советовала не искать проблем, но злость на всех в деревне, а
на него в особенности, жгла язык.
— Кардо
дружески посоветовал мне не учить тебя. — Орикол пожал широкими
плечами.
Он, к
слову, был удивительно могуч телом. Казалось бы, пьёт каждый день и
не выходит из своего дома неделями, а по-прежнему перевит мышцами,
как и тогда, когда мы приехали сюда.
— Твой отец
был невероятен и достоин моего уважения. Но этого мало, чтобы
искать на свою голову неприятности, пуская тебя на занятия. —
Деревенский учитель помолчал, а затем продолжил, грязными пальцами
расчёсывая бороду непонятного в этом полумраке цвета: — Вот твоя
мать хороша, почему она не пришла ко мне просить за
тебя?
Я
рявкнул:
— Ах
ты!
А затем
буквально зажал себе рот, сдерживая все те ругательства, что лезли
из меня после этих гнусных слов. Заставил себя глубоко дышать,
невзирая на вонь, что царила вокруг, чтобы успокоиться и не
броситься на этого грязного алкаша.
— Га-га! —
противно заржал, словно мул из обоза, Орикол. — Вот я из
«уважаемого» снова превратился в простого «ты». Это мне знакомо,
это мне привычно. Вали отсюда, щенок.
— Я ведь не
прошусь в ученики, а хочу получить лишь одну книгу. Зачем
уважаемый, — я выдавил это слово из себя, представляя, как сжимаю
грязное горло учителя, — мечтает о несбыточном?
Орикол
показал зубы в оскале:
— Какой
дерзкий щенок. И что же, по-твоему, для меня сбудется?
Теперь
оскалился я и, вытащив из-под рубахи бурдюк, чуть встряхнул его,
чтобы он булькнул.
— Прошу,
возьмите.
— Щенок
учится огрызаться! — Орикол плюнул на пол, который от этого не стал
грязнее. — Исчезни с моих глаз, пока я не отбил тебе зад, выкидывая
из моего дома.
Но я не
сдвинулся с места:
— Это вино
охотника Ди.
— Ух ты! —
Орикол снова почесал шею, а затем в раздражении дёрнул короткую
бороду. — Сам бы ты не додумался до этого. Но вряд ли Эри
советовала тебе мне хамить.
Я вновь
сдержал рвущиеся изнутри слова. Не сейчас, когда всё висит на
волоске. Продолжил слушать.
— Да,
искушение велико. Хорошо, щенок, давай его сюда.
— Книгу! —
Я быстро спрятал бурдюк под рубаху и отступил к циновке, готовый
выскочить наружу.
— Щенок
умеет думать? — Орикол улыбнулся так, что мне захотелось самому
плюнуть, и развернулся. — Сейчас. Лови!
Хотя к
темноте вокруг я уже привык и движение алкаша видел, но
среагировать не успел — мне в грудь врезался небольшой предмет.
Бросив короткий взгляд на поднятую вещь, спрятал её за пояс и
протянул бурдюк: