— Ничуть, главное, чтобы Виргл не
узнал, больше я ни о чем жалеть не буду, — вновь я высказал то же
самое, что и утром. Лучше на первой сделке узнать, что он не держит
язык за зубами. Возможно, в будущем мне понадобятся более серьёзные
вещи. — Он обрадуется поводу повалять меня в песке.
— Да... — посмурнел Тукто, резко
перестав веселиться. — Боюсь, если бы не брат, мне бы тоже пришлось
худо.
— И отец, — напомнил я, с интересом
глядя на него. К чему он ведёт?
— Да, и отец... — Тукто помялся и
продолжил: — Мне жаль, что так вышло с твоей матерью.
— Ты о чем? — отмахнулся я от его
сочувствия. — Многих наказали в тот день.
— Я видел, что Паурит ничего не
вынес из вашего дома.
— Что?! И ты... — И тут я замолчал,
внезапно осознав в деталях то, что произошло, и то, что он
видел.
Это было как вспышка — мгновенное
озарение.
Наш дом крайний, правильнее было бы
начать осмотр с него, но Паурит медлил. Они уже обошли половину
деревенских домов, когда он принялся за наш. Чего он ждал? Он ждал
удобного случая, когда у кого-нибудь найдут то, что можно легко
подкинуть другому человеку. Изначально Паурит, возможно, и не
планировал ничего такого. Но мама изрядно задела его гордость, дав
ему по рукам. А что происходило перед моими глазами?
Ракот принёс травы Кари. Огромную
кучу трав, из которых незаметно нужно взять всего один кустик. И
Тукто видел не только пустые руки Паурита, но и то, у кого он взял
эту проклятую траву. Могу ли я требовать, чтобы этот пацан обвинял
своего отца перед всей деревней? Чудо, что он вообще сожалеет о
случившемся и заговорил об этом. Все же они с братом не в отца,
хотя внешне — вылитый он. Я глядел в голубые, как у Ракота, глаза.
Избить его за унижение матери? Он-то здесь при чем? Уронить своё
достоинство и стать похожим на Виргла? Никогда!
— Я понял, Тукто, я понял. Ты
хороший парень. Мне тоже жаль, — перебил я его ничего не значащими
фразами, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать. А затем
ритуально закончил разговор. Будто один из нас — странствующий
торговец, подводящий итог торгу. Я не хотел сейчас беседовать, мне
нужно было побыть одному. — Хорошая мена!
— Хорошая мена, — согласился пацан,
не отводя от меня грустных, выцветших в едва уловимую синь,
глаз.
Я уходил не оглядываясь. Мне
почему-то казалось, что он так и стоит на месте, смотря мне в
спину. Наверное, тяжело видеть, как твой отец совершает явную
подлость. Мне кажется, Тукто никогда не будет считаться
приближенным нового вождя. И, конечно, не проболтается о нашей
сделке. Мне нечего сейчас ему сказать. Я не хочу кричать о
несбыточной справедливости и ронять пустые слова. Никто за нас не
заступится.