Какое-то движение сзади насторожило девушку, и она резко
обернулась — мимо проплывало разбитое зеркало.
— Все: шиза, «глюки», агония! — взвыла Хизер, хватаясь за
голову. — Жизнь проносится!
В зеркале действительно отображалась послушница, лезущая на
дерево, чтобы спастись от волков. Вот видна покачивающаяся нога
Коннора, а вот и он сам, наплевательски жующий травинку.
Хизер протянула руку, чтобы коснуться зеркала, но оно немедленно
разлетелось на сотни кусков, показывающих эпизоды ее жизни. Вот
самый крупный осколок подлетел и лег в ладонь, но показывал он
совершенно незнакомую картину: отец и мать стоят над истощенной
Хизер, утыканной трубками и проводами. Мониторы показывают унылые,
слабо изогнутые зеленые линии. Отец кричит, бешено жестикулируя.
Мать тихо плачет, закрыв лицо ладонями. Кэт пытается что-то
втолковать мужчине, но без особого успеха.
— Что происходит? — Хизер, напрягая зрение, вгляделась в
изображение: Кэт показывала на приборы, сожалеюще разводя руками.
Отец замахнулся, будто для удара, и девушка выскочила за дверь. —
Папа, не надо... — послушница в ужасе смотрела, как он подходит к
ней ближе и гладит по волосам, садится и берет за руку, будто бы
прощаясь. — Папа, я жива! — вскричала девушка. — Жива,
слышишь?!
Отец долго всматривается в ее лицо и прикладывает руку к груди,
поджимая безымянный палец в древнем приветствии ассасинов.
— Что?! — оглушенная, Хизер попятилась, как будто это могло
чем-то помочь.
Значения на мониторе зашкалили, и отец пораженно уставился на
прыгающие линии, вскочил, явно требуя медсестру. Зеркало
выскользнуло из пальцев, разлетаясь еще на сотни осколков.
«Отец знал про ассасинов?! Но как же...» — мысли бешено скакали
в голове, обгоняя друг друга. Все командировки, исчезновения,
опоздания... Неужели?! Но почему никто ничего не знал?!
«Отец очень болен и не может тебя забрать. Но ничего, внученька,
когда-нибудь ты все поймешь... — обнимая, говорила бабушка
девчонке, утирающей слезы. — Когда-нибудь, когда сможешь».
— Нет, — Хизер села на пол, прижав колени к груди. — Это все
галлюцинация.
Зеркала кружили около девушки, услужливо показывая самые
значимые моменты ее жизни.
— Папа, почему мне нельзя с тобой? — полная девчонка обиженно
надувает губы.
— Ты не сможешь: слишком домашняя девочка ты у меня, — большая
мужская ладонь гладит по голове, — это не твоя дорога.