Он кивнул.
Конечно, это была ложь. Выход был не единственный. Но самый
простой.
- Папа, пожалуйста… - Я не должна сдаваться так легко. Он может
догадаться.
- Эмили, это твой долг перед семьёй!
Я вздохнула:
- Когда?
- Сегодня ты едешь на смотрины, - строго сказал отец.
Мне большого труда стоило не запрыгать от радости.
Вот может же судьба, когда хочет!
На лице отца промелькнула хитро-довольная ухмылка. Он считал
себя гениальным дельцом. Я не могла быт к нему настолько жестокой,
чтобы открыть глаза на правду. В делах он был не то что абсолютно
бездарен, но очень близок к этому. Пока была жива мамА, она
ненавязчиво подсказывала ему правильные решения. Но так, что папА
считал, что он сам всё придумал. В итоге в доме царил покой и
достаток. Всё изменилось, когда мамы не стало.
Отец, приученным мамиными стараниями считать себя финансовым
гением, решил продолжить в том же духе, но что-то не задалось. Он
искренне считал, что ему просто не повезло. Вот в следующий раз
повезёт обязательно. Нужно ли говорить, что судьба-злодейка вновь
была несправедлива. А всё потому что мама у нас была чудо какая
затейница. Вот кто обманывал как дышал! Так умела соврать, что кто
угодно бы поверил.
И к чему это привело?
Нет, ложь – зло. Даже ложь во спасение. Поэтому я не вру.
Принципиально. Никогда.
Просто не всегда говорю правду.
Или всю правду.
Но это же совершенно другое!
Тем более что иногда правда только мешает. Вот как сейчас.
Отец дал указания, к какому часу мне следует быть готовой, и
тщетно скрывая самодовольство, поспешил оставить меня в
одиночестве.
Я открыла гардероб, решая, на чём остановить выбор. Какое
впечатление нужно произвести на этого нэрр-герцога, чтобы он не
передумал в последний момент? Наверное, что-то нейтральное.
Миленькое, но в меру. Что-нибудь в цвет глаз. Или розовое, чтобы
казаться невинной фиалкой? Нет, а если он дурочек не любит?
Впрочем, судя по продолжительности браков, он никого не
любит.
Или любит разнообразие.
Так. Решено. Скромное платье цвета пыльной розы, отделанное
кружевом, и шаль в тон, но более тёмного цвета. Всё же я уже не
дебютантка. Но ещё и не старая дева.
В дверь снова постучали. Отец направил камеристку.
- Входи, - позволила я.
- Входите, - с акцентом на последний слог поправила меня нэйра
Ода, моя мачеха, и закрыла дверь на крючок.