Когда Родерик вышел из яхты, у трапа его встретили четверо
синтарцев, коротко приказав следовать за ними. Они долго вели
президента по каким-то длинным коридорам, но, что удивительно,
навстречу не попалось ни одного человека. В конце концев
сопровождающие привели президента в какой-то скромно обставленный
кабинет, тщательно обыскали, а затем оставили наедине с собой.
Однако не прошло и пяти минут, как дверь отворилась и в нее вошел
молодой мужчина в черном императорском мундире. Родерик встал и
впился глазами в его лицо. Да, ошибки быть не может, это
Алесий II.
—Здравствуйте, Ваше величество! — подался вперед Родерик,
судорожно кланяясь.
—Добрый день, господин президент, — император подошел и
протянул руку.
Пожав ее, Родерик постарался незаметно изучить своего оппонента.
Его величество был совсем еще молод, непозволительно молод для
государственного деятеля. Однако лицо совершенно спокойное, в
глазах уверенность в себе.
—Ну и как я вам? — с едва заметной иронией поинтересовался
император.
—Ну, что я могу сказать, Ваше величество... — смутился
президент.
Алесий на удивление хорошо говорил по-кархански, разве что
малозаметный акцент слышался, причем акцент не росский, а какой-то
другой.
—Присаживайтесь, поговорим, — император показал на два
кресла у журнального столика.
—О делах наших скорбных... — неожиданно добавил с потолка
чей-то вкрадчивый голос, заставивший Родерика вздрогнуть и
приняться лихорадочно оглядываться.
—Только тебя не хватало... — скривился Алесий. — Сгинь,
железяка несчастная!
—А я что, я ничего... — хихикнул голос.
—Кто это?! — ошарашенно выдохнул президент.
—Искин Белого Крейсера, — устало пояснил император. —
Знали бы вы, как он мне надоел своими идиотскими
шуточками...
—А, искин... — успокоился Родерик.
—Не желаете немного выпить с дороги?
—Немного виски, если можно.
—Виски? — озадачился император. — Сейчас узнаю. Я как-то к
коньяку больше привык. Или к водке, на крайний случай.
—Коньяк тоже вполне подойдет, — заверил
президент.
В кабинете словно призрак материализовался молодой офицер с
подносом, на котором стояла откупоренная бутылка драгоценного
нагойского коньяка, блюдце с тонко нарезанным лимоном, плитка
шоколада и два широких бокала. Родерик сразу узнал этот коньяк и
поежился, прекрасно зная его стоимость — несмотря на свое
богатство, такой роскоши он себе не позволял. Место этому коньяку
было скорее в музее, чем на столе. Его прекратили выпускать больше
ста пятидесяти лет назад, поскольку на месте нагойских
виноградников сейчас находились нефтепромыслы. Когда там обнаружили
нефть, виноградники безжалостно вырубили, уж слишком богатым
оказалось месторождение.