— Как ты, милая?
— Он больной извращенец! Заберите меня, пожалуйста!
— Не надоело врать? Вижу, мы всё-таки плохо тебя воспитали, Кристина. Раз не способна благодарить.
— Этот мужчина сказал обнажиться. У него странные развращенные фантазии!
— Напомнить про клептоманию? Других обвинять научилась, а сама своих ошибок не признаешь! Не совестно? Он дал крышу над головой. Или выберешь психическую лечебницу? Разве так поступают? — читала мораль.
— Умоляю, он похож на насильника. Мне страшно с ним.
— А ну вытерла слезы. Твоей бы матери стало стыдно за тебя. Наговаривать на ее друга. Он согласился помочь, не разрешил тебя отдать в руки санитаров! Даже не собираюсь слушать эту чепуху, — обозлилась женщина, и бросила трубку. А я заревела навзрыд, они издеваются. Этот особняк напоминал самую настоящую золотую клетку. Единственное, дворецкий осмелился завести со мной дискуссию.
— Отдохнуть хотите?
— Сбежать отсюда.
— Боюсь не удастся. Хозяин ваш опекун, и так просто вас не отпустит, — ввел в курс дела.
—Зловещий демон. Он точно покинул ад, — с неохотой поднялась на второй этаж. И едва пригласили в уютную комнату, поразилась, насколько она оказалась роскошная. Огромная кровать с балдахином, шикарный ночной столик. Вылитые покои принцессы.
— Простыни шёлковые, сэр приказал их менять два раза в день! А еще ваши окна выходят на лес. Зимой это бесподобное зрелище.
— Зачем он так потратился?
— Для вас старался, — стремился мне объяснить.
— Притворство. И при каждом удобном случае шантажирует таблетками. Я что настолько психически больная? — с неохотой расположилась на кровати. Представляю, какая нервная ночь предстоит.
— Вы привыкните, Кристина. Он правда желает вам добра.
— Нравится его защищать? Позвольте сама разберусь, кому доверять, — надерзила ему.
— Выспитесь, а то потеряли много сил.
— Как отдыхать, если он скоро вернется?
— Он же вам не враг. Почему так сильно боитесь?
— Потому что он напоминает озабоченного развратника.
— Пока мы судим хозяина, давайте принесу вам какао или чаю?
— А шоколад есть?
— Сластёна! Точно как ваша мама, — снова вспомнил близкого мне человека, это трагедия, которая вряд ли так просто испарится.
— Вы ее знали?
— Да, она дружила с Давидом. Они проводили много времени вместе, — рассуждал он довольно уныло, пока не спросил я.