− Как раз наоборот, она была за твою продажу, но мне нравится,
как варит твоя кастрюлька, – рассмеялся глава клана, а у меня будто
ушла земля из под ног. – Ты, Таке, даже не понимаешь, кем
являешься. Голова у тебя варит, но знал бы ты, как мне хочется
перерезать тебе глотку, весь клан с удовольствием убил бы
кукловода.
− Йоко, – тихо проговорил я. – Против.
− Очнись, дурак, на Йоко мне плевать! – оскалился Агат. –
Осознай, наконец, кто ты любому разумному существу, Кукловод это
просто безвредная кличка. Марионеточник же это оскорбление для
тварей, подобных тебе. Манипуляторы жалкие пародии, выродки таких
как ты, я тебе скажу кто! Тобой пугали на заре веков!
Оскорбления от Агата били не в сердце, а в душу, я, казалось, не
видел ничего вокруг, лишь злобный оскал и пронзительный взгляд
яростного старика.
−Он идёт за тобой, сея хаос и боль. За нити держа тебя крепкой
рукой, бежать нету смысла. Не сможет никто от глаз его скрыться,
они видят все, – песня вилась сама собой изо рта старика. − Ему
лишь решать, куда ты сделаешь шаг. Когда в пятки уходит твоя душа.
Опять стынет кровь, и ты чувствуешь взгляд? Запомни одно -
обернуться нельзя, не смотри назад, там его глаза. В них посмотришь
раз и сойдёшь с ума. Не смотри назад, ты же знаешь сам. Сделаешь
все так, как он тебе сказал.
−Что это? – тихо проговорил я.
− Это сказ о повелителях разума, очень старый сказ, когда людей
было мало, и те, кого сейчас называют кукловодами, могли повелевать
целыми империями, и ты один из них. Что бы тебе ни обещали, что бы
ни дарили, ты враг, как и Повелители были ими, – Агат указал рукой
на фигуры вдали и быстро зашагал к ним, а я, словно в тумане, пошел
за ним.
Сад камней и статуй начал меняться, вместо мраморных чистых
дорожек пошли гранитные плиты, а затем дорожки вообще кончились. Мы
шли к прибрежной скале. Местами встречались только черные статуи,
чистые, словно отполированные, подле них были размещены свечи. Мы
прошли дальше, и вот нам встретилась статуя из красного, словно
кровь, камня. Агат остановился и поклонился ей, стоя в грязи и
траве, у ручья, что тек в море.
− Смотри, Такеши, на чудовище клана Наидзуко, это Сари, – тихо
проговорил Агат, проходя через ручей. – Она проклятье и гордость
нашего клана. Она никогда не подчинялась воле клана, но сделала для
клана и людей больше чем любой достойный белой или черной
статуи.