– Да не знаю, я, вашбродь. У нас в секторе все дома держат
князья Ртищевы, а больше ничего не знаю.
– Фамильный союз?
– Ага, он самый.
Обогнув ближайшую многоэтажку, мы увидели впереди железную
дорогу и платформу.
Возле станции электричек, недалеко от кассы, стояли три
небольшие машины футуристического дизайна с плавно перетекающим в
лобовое стекло капотом и шашечками на крыше. Рядом о чём-то
беседовали три мужика.
Юля назвала им адрес, но когда таксисты узнали, что нам надо в
зелёную зону, двое ехать отказались, а один – парень в короткой
куртке из глянцевого чёрного материала – согласился, но потребовал
тридцать рублей, поскольку проезд в зелёный сектор якобы был
платным.
Мы с сестрой уселись сзади, Васёк – рядом с водителем, машина
тронулась в путь.
Теперь нам предстояла самая опасная часть нашего плана:
проникнуть в зелёный сектор, связаться с дядей и найти
Виолетту.
Такси миновало многоэтажную застройку, налепленных друг к другу
безликих высоток, и влилась в поток машин на прямом, как стрела,
шумном шоссе. Над дорогой проносились «аэробусы» (я, наконец,
вспомнил, как назывались эти летающие гробы), а по восьми полосам
мчались самые разные автомобили.
Мы с Юлей не разговаривали. Я не хотел обсуждать дела при
посторонних, и потому просто любовался проплывавшими за окном
городскими видами. Заводы, старые спальные районы, новые жилые
комплексы – всего этого я и в прошлой жизни навидался сполна, здесь
оно ничем не отличалось. Лишь одну заметил особенность: чем ближе к
центу мы подъезжали, тем больше попадалось стеклянных
небоскрёбов.
Пока такси, перестраиваясь из полосы в полосу, мчалось в потоке
автомобилей, я всё думал о том, как нам попасть в «зелёный
сектор».
Петербург в этом мире был в разы больше, чем в моём прежнем.
Здесь он – столица огромной империи, и и сюда стекались деньги со
всего государства, а также самые влиятельные и богатые люди. И вот
для таких-то как раз и создавались «зелёные сектора» – наиболее
комфортные и спокойные районы с повышенным уровнем безопасности,
где абы кто поселиться не мог, только дворяне, граждане (что-то
среднее между аристократами и простолюдинами), их приближённые и
обслуживающий персонал. Остальная часть города почему-то называлась
«синим сектором», там мог жить кто угодно.
Константин, проведший безвылазно в «зелёном секторе» все свои
восемнадцать лет, понятия не имел, каковы правила нахождения там
обычных людей, коими мы с Юлей сейчас представлялись. Пропускают ли
их по паспортам (который я, естественно, показать не мог) или
просто так, проверяют ли их каким-то образом, и каков шанс, что на
улице к нам пристанут полицаи.