Сквозь гул в ушах пробиваются голоса.
И один из них кажется до боли родным и знакомым…
Я поднимаю голову как раз вовремя,
чтобы успеть заметить, как мой любимый Антошка берет пухлую пачку
денег у высоченного детины бандитской наружности.
— Все, как и договаривались… Я ее
привел… Она полностью отвечает вашим требованиям… Даже в свадебном
платье…
— Она потрепанная. Платье порвано. Как
мне теперь выставлять ее на аукцион, а? Мы как договаривались,
Гнилой? Девка должна быть невредимой, платье без единой помарки,
прическа тоже. А ты мне кого привел? Какую-то лахудру.
— Но, Хозяин, она все еще
девственница. Вот ее документы, вот справка от гинеколога. А шмотки
можно прикупить, и получше, чем эта лохушка выбрала… Наша сделка в
силе?
Страшный, жуткий высокий мужик в
маске, обхватил его мощной рукой за шею, вздернул вверх.
— Твое счастье, что она нужна нам
немедленно. — Затем, брезгливо отшвырнул Антона, да с такой силой,
что тот рухнул на колени. Вытащил из кармана белоснежный платок,
тщательно вытирая каждый палец, словно испачкался в грязи,
прикоснувшись к Антону. — Вот твои тридцать серебряников.
Проваливай. Пока я не передумал.
— Антон… — Мой сорванный голос
напоминал воронье карканье. – Любимый…
Но любимый лишь скривился, нагло
усмехнулся, сунул в карман свадебного смокинга пачку купюр, и
помахав на прощанье ручкой, вышел вон, оставив меня наедине с
бандитом.
— Антон… — Я попыталась встать,
запуталась в юбках, и снова рухнула на колени. – Антон… — Завыла я,
все еще не веря в происходящее.
Детина, стоявший за моей спиной,
раздраженно повел плечами, скривился, и рыкнул:
— Лучше заткнись, Хозяин не любит
бабские слезы…
Затем, снова смена обстановки, и вот я
уже заперта в клетке, стоящей на подиуме. Дрожу от страха и ужаса,
осматривая мутным от слез взглядом помещение.
Клетка стоит на ярко освещенном
подиуме. Софиты слепят, а я даже прикрыться не могу. Руки и ноги
разведены в стороны, прикованы цепями к разным углам узкой с мой
рост клетки. У ног валяются обрывки какой-то белоснежной
ткани…
Шум в ушах, гул в голове мешают
сосредоточиться. Мне что-то вкололи, чтобы не сопротивлялась, не
кричала, не звала на помощь.
Впрочем, даже сейчас, обводя
помутневшим взглядом эту обезумевшую толпу мужиков, что с жадным
азартом в глазах выкрикиваются заоблачные суммы, я все еще
надеялась на чудо…