- Я пришел за Азшарой, и либо ты
отдашь ее сам, либо… - произнес он вслух.
Но выдвинуть ультиматум он не
успел.
«Ты смеешь угрожать мне, Древнему?!
Да я властвовал над этим миром, когда вы были не более чем пылью на
ногах Фреи!»
«Оцени иронию – «пыль» сейчас стоит
перед «властителем мира», угрожает, требует, а тот бессилен
что-либо сделать. Так кто здесь «пыль», а кто хозяин
положения?»
«Ты ошибаешься, эльф. Ты ошибся уже в
тот момент, когда пришел сюда. Теперь мне не придется доставать
твою тушку из-под хиджальского Источника – ты сам любезно доставил
ее мне. Осталось выковырять из-под панциря твою никчемную душонку:
в отличие от тела она меня не интересует».
Внезапно тьма рывком расширилась,
заполнив обозримое пространство. Рыба-переговорщик пропала из вида,
а эльф оказался внутри царства мрака. Но маг оставался спокойным:
вопреки словам никто не пытался добраться до него сквозь магический
барьер. А выключение света – такой себе фокус: во тьме было
маловато магии, чтобы причинить вред, но достаточно, чтобы
поставить не слишком сильную антипортальную завесу. Куда больше его
заинтересовали слова, которые разом проясняли все непонятности
последних дней: и попытки захвата тела, и их прекращение вместе с
появлением зова о помощи Азшары – оказывается этот Н'Зот просто
сменил тактику и начал ловить на живца.
«Так это ты стоишь за всеми этими
нападениями? Полагаю, и Азшары у тебя нет».
«Она у меня», - тут он смог немного
удивить Иллидана, уже принявшего зов за подделку, а потому повторно
смирившегося со смертью повелительницы эльфов. Тьма на секунду
раздвинулась, явив перед спасителем эльфийку без сознания в
пурпурном ореоле защитной сферы. – «И сейчас ты присоединишься к
ней».
Если бы в свое время Иллидан не
разменял зрение на возможность видеть потоки магии, то вполне
возможно, что к коллекции бога добавилась бы и синяя сфера защиты с
повисшим внутри бесчувственной тушкой долгожданного визитера. А так
он смог увидеть, как темная энергия породила тончайшие жгутики,
которые неоправданно легко прошли сквозь универсальную защиту, не
потревожив ее, и устремились к голове не ожидавшего такой каверзы
мага. На волне адреналина, поддавшись страху, он выпустил волну
сырой силы, разметавшую посягнувшие на его жизнь отростки, а затем
его охватила знаменитая ярость братьев. Ярость не от коварного
нападения, а от того, что оно вынудило испытать чувства страха и
беспомощности столь нелюбимые чародеем.