«Милая, понимаешь, ситуация
изменилась, и теперь мы с Лордероном лучшие друзья навек, и нам уже
не нужен политический брак, а вот могучая волшебница... Почему?
Потому что так сказала Королева Азшара, а она слов на ветер не
бросает, раз сказала друзья, значит друзья и точка. Поэтому выгод
от твоего брака с принцем Артасом… никаких. Любите друг друга? Это…
разумеется, это аргумент, моя малышка, но видишь ли какое дело… Ты
же хотела стать могучей волшебницей, повелительницей стихий, огня,
воды и чего-то там… Что-что? Да-да, и ветра, и огня, и земли, и
света, и тьмы… Эй! Молодая леди! Что еще за тьма?! Не шути так над
старым отцом! Молодой? Ага, молодой, как же… разве что только в
душе. Так вот, знаешь, у принцессы очень много других обязанностей…
Каких именно? Ну там, подсчет налогов, битвы со свекровью…
воспитание детей… супружеский долг… Э-э??! Забудь, что я сказал!!!
Фух, давай еще раз. Так вот, знаешь, у принцессы очень много других
обязанностей… да, поверь на слово, ну, просто очень много! И ты
совершенно точно не сможешь быть одновременно и принцессой, и
великой магессой… Магичкой? Хорошо пусть будет магичкой... Да-да
великой магичкой… Очень Великой Магичкой Джайной Праудмур. Менетил?
Нет-нет, милая, я же говорю – или принцесса, или волшебница. Хочешь
быть принцессой?! А… А как же повеление могучими бурями и огненным
дождем? Снова хочешь быть Очень Великой Магичкой? Ай, ты моя
умница! Да и я же не говорю, что вы должны перестать дружить…
дружите на здоровье! (Только на расстоянии, подальше друг от друга)
Что? Нет, я ничего не говорил, тебе показалось… Кстати, а может
тебе кто из эльфов понравился? Они все как один красавчики и через
одного лорды и принцы… Что? Есть один? Признался в п-п-прошлом
году?! (Якорь мне в глотку! На ребенка покусился! Убью су…!!!). Как
говоришь его зовут? Э-э…. что-то я снова отвлекся. Ну, кроме эльфов
есть много других, не менее достойных кандидатур… Вот, например,
Ронин – молод, хорош собой, уже почти архимаг, и главное – не
женат. Может, тебе к нему пойти ученицей? Не любишь бородатых? Да у
Антонидаса в десять раз длиннее! Он старый ему можно? А… а как же
я? У меня же тоже борода! Меня любишь?..»
Прерывая мысленный монолог на месте
ответа на сакральный вопрос, дверь, рядом с которой околачивался
адмирал, приоткрылась. Из проема высунулась девчоночья голова с
густыми растрепанными волосами цвета спелой пшеницы. Голубые глаза
внимательно уставились на замершего отца.