Я уронила голову на грудь Матвея, как только мы зашли в
поместье. Штатный целитель разрывался между ранеными, коих было
очень много. Понятно теперь, почему он не прибежал на зов. И хотя
моя жизнь вроде как важнее жизней солдат, я не стала ничего
говорить. Он просто делает свою работу.
А я подожду. Сломанная нога и прокушенная рука не такие уж
серьёзные раны, чтобы всё бросать и лечить только меня. К тому же
на руках Матвея было удобно и уютно. Совсем как тогда, когда он
вынес меня из горящей машины. Тогда именно его надёжные и сильные
руки держали меня. Именно эти руки спасли меня… а я их сегодня чуть
не отсушила.
Слёзы сами покатились из глаз. Выгорание источника,
эмоциональная встряска и бой, в котором было так много огня,
сделали своё дело. Я хлюпала носом и прижимала лицо к рубашке
наставника – никто не должен видеть, как я хнычу будто маленькая
девочка.
– Ладно тебе, Яринка, – хмыкнул он мне в макушку. – Пореви
маленько, сегодня можно.
– Не буду, – глотая слёзы пробормотала я и закусила губу.
– Никому не скажу, слышишь. Хочешь, посижу с тобой, пока
целитель не освободится?
Я кивнула и вцепилась здоровой рукой в шею наставника. Терпеть
не могу нытьё, но сегодня явно не мой день. Сегодня можно, Матвей
прикроет. Славная была битва. Сотни убитых тварей… скулёж которых
до сих пор стоял в ушах. Им было больно и страшно. Они бежали от
опасности, а я их горнянкой…
Со стороны гор пришла волна утешения и благодарности. Я
всхлипнула и крепче прижалась к Матвею. Сегодня можно… можно
оплакать всех. Только сегодня…
Я осторожно поскребла ногу и вздохнула. Боли не было – целители
знают своё дело, но зуд был просто невыносимый. После событий
позавчерашней ночи я пересмотрела своё отношение к боли. Иногда
лучше перетерпеть немного, чем потом мучиться вот так.
Отец с братом прилетели под вечер, закрылись в кабинете вместе с
начальником гвардии и что-то обсуждали. Подслушать я не могла,
поэтому только предполагала, о чём может идти разговор. Наверняка
отец уже знает, что я постаралась во славу рода и лично избавила
наши земли от иномирных зверушек.
Гвардейцы до сих пор расчищали поле от частей тел, сгребали
пепел и пытались определить, чем же я так шарахнула. Хорошо, что в
предгорьях не было производств или посевов, только загоны для овец
и мелкие мастерские. Всего пострадало около двухсот человек,
включая гвардейцев и мастеровых.