– Свиридова? Бездетная вдова из побочной ветви? Зачем?
– Ей отошли железные рудники покойного мужа и несколько медных
шахт.
Я прикрыла рот, не задав следующий вопрос. Странно, что он
вообще решил завести со мной этот разговор. Со мной – дочерью,
которая примерно на том же уровне, что породистые лошади в его
конюшнях. Красивые, вышколенные и абсолютно бесполезные. Таких
лошадей выставляют напоказ, показывают их стать и породу – их
ценность только в том, что они стали венцом селективной науки.
– Посмотри на раны, Яра. Ты знаешь, кто оставляет такие
следы?
Я знала. Поняла это сразу, как только увидела рваные края
порезов на одном из друзей брата. Семён или Алексей? Я до сих пор
не знала, кто из них кто. Такие раны оставляют разломные твари,
порождения скверны. А ещё их оставляют призванные менталистами
увры, которых без должного опыта не отличить от разломных.
Любую рану можно срастить, можно вырастить оторванную руку или
ногу, даже шрамы убираются при желании и наличии денег на хорошего
целителя. Но следы от когтей тварей останутся на лице этого
молодого мужчины навсегда. Их не прикрыть и не извести лечебными
притирками.
Когда-то красивый, явно породистый парень был обезображен. Левая
щека была изодрана в клочья. Из-за спёкшейся крови было не видно
остальных повреждений, но я точно могла сказать: если парень
выживет, он будет уродом.
Николаю и второму парню повезло больше – когти оставили следы на
теле. У брата был ранен бок, а у его друга плечо.
Вот только… сразись они с тварями, они бы не выжили. Да, их
потрепали и сильно. Но они живы.
Живы.
Их не убили.
Оставили здесь.
Они приманка. Приманка для нас.
– Мы не выйдем отсюда, – прошептала я, глядя на обезображенное
лицо парня.
– Не выйдем, – подтвердил отец и указал на черноволосого парня с
разодранной щекой. – Это Алексей Наумов. Второй наследник и
гордость графского рода.
– Тогда ему повезло, – я отвернулась и пожала плечами. –
Графскому наследнику можно быть уродом, это нисколько не уменьшит
его ценность для потенциальных невест.
– Ты слишком спокойна.
Отец подозрительно щурил глаза и пытался отыскать во мне хоть
какие-то эмоции, но я была пуста. Я не могла ничем помочь этим
юнцам, что отправились в горные тоннели без поддержки. Не могла их
вылечить или хотя бы вытащить. И я не могла ничего противопоставить
тем, кто стоит за всем этим.