Я сорвал лютик и подержал его у Люка под подбородком. На бледной коже появилось желтое пятно.
– Значит, ты любишь масло, – установил я. – Так, значит, Сирша не твоя девушка?
Лицо Люка тотчас оживилось, и он захихикал. Правда, не так громко, как раньше.
– Кто этот твой друг Барри, о котором ты говорил? – спросил Люк, врезаясь в мою машину гораздо сильнее, чем раньше.
– Его зовут Барри Макдональд, – улыбнулся я, вспоминая игры, в которые мы с Барри обычно играли.
У Люка загорелись глаза:
– Барри Макдональд учится со мной в одном классе!
И тут до меня дошло.
– Я же знал, что твое лицо мне почему-то знакомо, Люк. Я тебя видел каждый день, когда ходил в школу с Барри.
– Ты ходил в школу с Барри? – удивленно спросил он.
– Ага, в школе с Барри было весело, – засмеялся я.
Люк опустил глаза:
– Но я тебя там не видел.
Я рассмеялся:
– Ну конечно ты меня не видел, глупыш, – сказал я как ни в чем не бывало.
Сердце Элизабет громко стучало, когда, сменив туфли, она шагала взад и вперед по длинному, выложенному мрамором холлу. Прижав плечом телефонную трубку, она слушала бесконечные гудки, мысли у нее путались.
На миг остановившись, Элизабет заметила свое отражение в зеркале. Карие глаза были широко распахнуты от ужаса. Она редко позволяла себе такую неряшливость. Такое отсутствие самоконтроля. Волосы, выбившиеся из французского пучка, растрепались и торчали во все стороны, как у человека, сунувшего пальцы в электрическую розетку. Тушь на ресницах размазалась, помады на губах не осталось – только контур от карандаша сливового оттенка, а тональный крем лежал какими-то жалкими пятнами. Исчез ее привычный ухоженный вид. От этой мысли сердце у нее забилось еще чаще, а паника усилилась.
«Дыши, Элизабет, дыши», – сказала она себе. Дрожащей рукой пригладила выбившиеся волосы, послюнив палец, стерла тушь под глазами, плотно сжала губы, одернула пиджак и откашлялась. Она просто на миг потеряла самообладание, вот и все. Больше это не повторится. Она переложила телефон к другому уху. Оказывается, она прижимала трубку плечом с такой силой, что на шее остался отпечаток сережки.
Наконец ей ответили, и она повернулась спиной к зеркалу, чтобы не отвлекаться.
– Полицейский участок Бале-на-Гриде.
Элизабет узнала голос на том конце провода.
– Привет, Мэри, это Элизабет… опять. Сирша взяла машину и уехала, – она помедлила, – опять.