Хотя я тоже не могла быть уверена абсолютно, что беременность
это обман. Женившись, король Грилории мог перестать принимать
травки, препятствующие зачатию. Тем более, а это я знала точно, все
его советники категорично требовали немедленно заняться
продолжением рода сразу поле свадьбы. Именно поэтому я не стала
использовать этот аргумент в переговорах...
Лучше промолчать, сохранив свои догадки на будущее, чем попасть
впросак. Эти переговоры с правителем Монитийской Епархии первые, но
совершенно точно не последние. Раз уж Великий отец, желая
похвастаться своей победой, собственноручно отдал мне в руки способ
давления на магов, то я обязательно им воспользуюсь.
Оказалось, что мои ельки давно привлекли внимание Монтийской
Епархии. Она даже скупали их по всему миру и привозили сюда, за
стены своей страны. Все дело в том, что золото, добытое в
измененной древней магией шахте, обладало особыми свойствами: оно
способно было удерживать в себе магию и использовалось для создания
тех самых «подвешенных» заклинаний, которые самые сильные и умелые
маги заготавливали заранее, а в нужный момент активировали
известным мне словом «ферро».
Именно это и было причиной, по которой Великий отец, вообще,
удостоил меня разговора... В противном случае, он просто раздавил
бы меня, как клопа.
Все это мне поведала Олира, которая тайком от наставника пришла
в мою комнату сразу после обеда, когда вся обитель отправилась на
дневной сон. Бедной девочке страшно не хватало материнской ласки, и
она невольно потянулась ко мне. Я же не стала отказывать ей в такой
малости, как объятия, мгновенно завоевав ее симпатию. Хотя
возможность расспросить доверчивую Олиру о порядках и даже
некоторых секретах обители, была не главной причиной моего к ней
отношения. Я просто жалела юную магичку, которая большую часть
жизни провела в мужском монастыре рядом с жестоким и злобным
отцом...
Олира и сама клевала носом... Оказалось, что все маги-монахи
едят всего один раз в сутки. Даже дети и старики. Исключение
сделали только для меня, как для гостьи извне. Я вспомнила голодный
взгляд ребенка в первый вечер, и мне стало не по себе. Это какая-то
совершенно извращенная жестокость: морить голодом близких.
В келье Живелы не было ни кресел, ни даже стульев, поэтому
приходилось сидеть прямо на кровати. И когда Олира, в полудреме
ответив на мои вопросы, заснула прямо на постели, прижимаясь к
моему боку и обнимая за талию, я смогла вернуться к своим мыслям,
которые все это время прятала так глубоко, как только могла...