Я всего лишь пошутила, но Матвей принимает мои слова всерьез.
— Я разберусь с этим. Ели надо будет, убью! — бросает он хладнокровно, отчего кровь в моих жилах стынет. — Я готов пойти на все ради благополучия нашей семьи!
Оглядываюсь на мужа резко и, фыркнув, презрительно качаю головой.
И с таким человеком я прожила целых три года? Три года я не замечала, что он больной на всю голову! Шизофреник!
Не выдержав, я подлетаю к нему. Замахиваюсь рукой и с остервенением влепляю ему хлесткую пощечину.
— Ни за что я не пойду на такое! Мало того, что ты мне изменяешь, так у тебя еще наглости хватает предложить мне воспитывать подкидыша?
— Ты утрируешь!
Его фраза заставляет меня вскипеть от злости.
— А знаешь, ты был прав. Мириться я с этим не намерена. Оформим развод — и делай, что хочешь, и с кем хочешь, — как можно спокойней говорю, а внутри я ожидаемо разрушаюсь, надламываюсь.
— В таком случае ты останешься ни с чем. Можешь даже не сомневаться, я отыщу на тебя компромат, а если нет — я его искусственно создам. Короче, студию у тебя тоже заберут, — еще смеет он запугивать меня, нагло при этом ухмыляясь.
Я глубоко разочарована в этом бессердечном человеке, которого, оказывается, и не знала вовсе.
Сквозь туманную пелену смотрю на Матвея.
Боже... А ведь на протяжении трех с лишним лет я считала его самым дорогим, что у меня есть.
Он разделял со мной горе при очередном выкидыше и утешал, обещая, что мы справимся со всем, что ни в коем случае нельзя сдаваться.
А выходит, он терпел все это для своего же блага. Ради карьеры... А теперь хочет оставить меня ни с чем... просто потому что я не желаю следовать его безумным идеям.
Слов не находится.
Но больше всего я разочарована в самой себе.
В том, что слепо доверяла ему. Отдавала всю себя. Без остатка. А надежды так и не оправдались.
Я загнала себя в глубокую яму с гнилью. И из нее так просто теперь не выбраться.
Мне будет больно. Невыносимо. Но... я справлюсь!
— А вот тут ты ошибаешься! Потому что мы оба останемся с баранкой от бублика! Отец оставит тебя ни с чем, как только поймет, что ты нарушил брачный контракт! Или тебе напомнить, что все условия касались не только меня одной! — мои слова пронизаны злорадством, приправленным презрением.
Матвей опирается боком о косяк и прожигает во мне дыру дьявольским взглядом.