К полудню путь был исправлен. Главный пригласил моряков садиться в вагон.
– Нет, – сказал Никулин. – Мы задержимся немного. Поезжайте. Счастливый путь!
Он передал машинисту краткое донесение с просьбой передать военному коменданту ближайшей станции. Прощались сердечно. Машинист перецеловался со всеми моряками, даже прослезился…
Лес встретил моряков светлой, прозрачной тишиной. Свежо и крепко пахло увядающим летом, сыростью, недавно прошли дожди, и мшистая земля неслышно принимала шаги. Дубы стояли еще зеленые, клены только начинали краснеть, а липы были уже насквозь золотыми и щедро осыпали свою листву. По-осеннему пересвистывались синицы, по-осеннему стучал дятел; на поляне в косых солнечных лучах горела оранжевым пламенем рябина, вокруг суетились, кричали дрозды, склевывая горькие ягоды.
К оврагу пришлось пробираться сквозь густые заросли боярышника, бересклета, шиповника и орешника. На самом дне под наваленными ветками моряки нашли парашюты, ящики с боеприпасами, пулеметы, гранаты, ракеты, две походные радиостанции, мешок с посадочными знаками…
Никулин задумался, поджал губы.
– Сто шесть парашютов, – сказал он. – Ты слышишь, Фомичев? Восемь пулеметов. Фомичев, слышишь?
– Слышу.
– Ну и какое же твое мнение?
– Мнение простое. Значит, было их сто шесть человек. Шестьдесят восемь мы положили, двенадцать взяли в плен, двадцать шесть осталось недобитых. Вот и все.
– Да я тебя не об этом спрашиваю! – рассердился Никулин. – Подумаешь – профессор нашелся, а то бы я сам без тебя не мог сосчитать. Я тебя о пулеметах спрашиваю!
– А что в них, в пулеметах?
– Эх, ты! Здесь сколько пулеметов? Восемь. Да там, на станции, было у них четыре. Двенадцать, стало быть. Многовато будто на сто человек. А?
– Многовато, – согласился Фомичев. – Ты, что же, думаешь, их больше было? Тогда где же остальные парашюты?
– Елова голова! – сказал Никулин. – Было-то их сто шесть, а будет больше. Я так полагаю, что фрицы думают еще группу высадить, а может быть, и не одну. Посадочные знаки-то для чего у них? Сообразил теперь?
Глаза у Фомичева загорелись.
– Вот бы прихватить!
– И прихватим!
Здесь же, на дне оврага, Никулин, собрав отряд, обрисовал морякам обстановку.
– Видите, дорогие товарищи, какое получается дело! Возможно, нам предстоят тяжелые бои. Так уж давайте сорганизуем наш отряд как следует. Командир отряда – это я. Нужен еще комиссар. А ну, поднимите руки, у кого имеется партийный билет?