Наши напали на угощение. Хруст начался такой, что пришлось
прибавить звук, а я кое-что вспомнил и, пока по экрану бежали
буквы, спросил:
— Народ, а кто на кого поставил? Выиграл-то кто на ставках?
Борямба любит блефовать, чтобы сорвать джекпот.
— Все на тебя ставили, — сказал он. – Я тоже.
Я ощутил дежавю. «Горячую жевательную резинку» я смотрел у Ильи
в это же время. Тоже был вечер, его родители уехали, я просидел
допоздна и получил взбучку от отца.
И вот – то же место, но другой состав участников и взбучку
устроить некому. Не знаю, мечтал ли Илья, как я, чтобы друзей было
много. Наверное, да. И вот их много, причем это не просто приятели,
а те, кто будет за нас рисковать и драться.
Есть семьи, в которых рождаются, а есть те, которые создают
сами, и необязательно это союз мужчины и женщины. Мы – именно такая
семья.
Когда фильм закончился, мы отсмеялись и съели все угощения,
Гаечка взяла веник и подмела ковер, собрала на совок оброненные
крошки и скорлупу семечек. Борис, задумавшийся в кресле,
сказал:
— Я слышал, что тот черт, который хотел отжать подвал, хотел
тебя ограбить. Это когда?
— Когда я пытался продать кофе в его ресторан, — не стал
увиливать я. – Он хотел товар забрать, а мне дать пинка под зад, но
я его перехитрил.
— Падла, правильно ты его уронил! – сказала Наташка. – Но
хреново, что он вернется. У него есть бабло, и он отожмет у нас
подвал. И вышибалы у него есть.
— Ага, — закивал Рамиль, — одного тронешь – вся свора
сбежится.
На ум пришла неплохая идея, я представил разворачивающиеся
события и улыбнулся.
— Есть не примете одно оружие страшной убойной мощности,
сравнимое разве что с ядерной боеголовкой. Приходите завтра рано
утром, надо будет подготовиться.
— Что это? – вытянул шею Рамиль.
— Все завтра. Собираемся здесь в восемь…
— В полдевятого, — жалобно протянула Наташка.
— Нет. В восемь, мне еще бабушке помогать и в центр ехать,
узнавать, есть ли информация по Алисе. Вот утром и будет задание, а
то соскочите, знаю я вас.
Все засобирались домой, я тоже, но Илья положил руку мне на
плечо и сказал Наташке:
— Вы идите, а нам с Павлом поговорить надо.
Все разошлись, и в квартире Ильи воцарилась гулкая тишина, лишь
гудели трубы и в воздухе буквально вибрировал вопрос: «Что, мать
его, происходит?»
Стоя в прихожей, мы смотрели друг на друга, и никто не решался
заговорить первым.