— А вы?
— Не убрались, — сказал Илья. — Павел даже с ним подрался.
Теперь страшно на улицу выходить.
— Права не имеет! – припечатала бабка. – Мы в ЖЭК
пожалуемся.
— Так он с сотрудницей ЖЭКа и приходил, — подключился Илья.
— Это с какой такой? – Бабка сделала стойку, готовая рвать и
метать.
— Длинная, тощая, носатая, с гулькой. – Он покрутил пальцами у
головы.
— Лилька, собака такая! Ну получит она у меня! – Мария
Витальевна погрозила кулаком воображаемой Лильке.
Мы с Ильей переглянулись. Есть контакт!
— Они ж тут все загадят, покоя не будет, — продолжала жаловаться
старушка.
Забыв, зачем шла, она юркнула в подъезд разносить дурную
весть.
— Она училкой работала. Даже пару лет – директором школы, —
прошептал Илья. – Хана Лильке. План начал работать!
Я обернулся и показал «класс» наблюдающим за нами друзьям.
Воображение нарисовало сцену поединка Альянса Пенсионеров и
армии зергов в лице пришлых армян. И треснет мир напополам,
поколения николаевцев будут слагать легенды об этой эпичной битве и
передавать их из уст в уста.
Мы с Ильей поднялись за мусорным ведром, а когда спустились,
бабок было уже две: тощая и поджарая директриса и старушка-колобок
в платочке. Обе посмотрели на нас и вошли во второй подъезд.
Пока мы убирали, две бабки привели еще двоих, потом их стало
семь, а примерно через час, когда мы вычистили детскую площадку от
стекол, окурков и сигаретных пачек, во дворе гудел встревоженный
рой престарелых пчел, готовых жалить чужаков.
— Наконец им будет чем заняться, — улыбнулся Илья.
Все наши тоже приободрились, отчаянье сменилось верой в победу.
Мы с Ильей специально вместе пошли выносить мусор мимо собрания,
где затесались и три женщины помоложе, и два дедка. Нас,
естественно, остановили и потребовали подробностей. Уж тут я
использовал фантазию на полную, подключил красноречие и живописал
ужасы, которые ожидают двор.
Нашествие крыс. Восстание проституток. Пожар, наводнение,
саранча. Под конец спича я рассказал, как мы благоустраивали
подвал, какая там у нас чистота и красота, предложил провести
экскурсию – все отказались. И чуть не пустил слезу, что теперь нам
негде собираться.
Старушки умилились, преисполнились гневом праведным, и командир
Альянса, бывшая директриса Мария положила руку мне на плечо:
— Мы этого не допустим.