Карточки студентов сменились рекламой школьной формы. Для всех
студентов, что с золотыми браслетами, что с чёрными, одежда была
примерно одинаковой с виду. Белая рубашка, пиджак и брюки. Для
девочек – на выбор брюки и юбки. Скорее всего, различались только
детали, но не концепция. Вероятно, отличалась ткань пошива. И точно
отличались пуговицы и прочая фурнитура. У золотых все, конечно же,
золотое, а у таких, как я, простенькое, покрытое чем-то
гипоаллергенным и неброским.
А вот комплектация рюкзаков отличалась разительно. У чёрных
браслетов кроме тетрадей и необходимых письменных принадлежностей
не было ничего, в то время как у золотых присутствовали планшеты,
портативные игровые приставки и более разнообразная канцелярка.
От разглядывания экранов меня отвлёк странный звук. Сначала не
понял, пищал ли это зверёк в кустах или скрипели какие-то детали
фонтана. Поднявшись с места, огляделся. Метрах в десяти от меня за
клумбой с яркими мелкими цветочками на лавочке сидела девушка и
что-то рассматривала.
Только подойдя ближе, понял, что она плакала (или скорее,
хлюпала носом, пытаясь не разрыдаться) и нервно нажимала кнопки
браслета.
– С тобой всё в порядке? – поинтересовался я.
Она испуганно подняла взгляд, прикрывая золотой браслет. И уже
через секунду нашлась – быстро вытерла слёзы и оценивающее
пробежалась по мне взглядом.
– Нет, – процедила сквозь зубы, – иди куда шёл.
Девчонке было лет семнадцать-восемнадцать на вид, и она вполне
походила на первокурсницу, хотя, скорее всего, в обычной жизни,
когда не плакала, выглядела ещё моложе. Но по чуть покрасневшим от
слёз карим глазам, полным какой-то недетской взрослости, читалось,
что она давно не ребёнок. На мгновение мелькнула мысль, что может
она тоже оказалась в чужом теле и теперь совершенно не знает, что
делать, поэтому и распустила нюни.
– Ты оказалась здесь случайно? – спросил я, игнорируя то, что
она только что послала меня куда подальше.
Девчонка фыркнула и отвернулась, будто все её естество вопило,
что я недостоин даже взгляда. Но сдаваться было не в моей
природе.
– Ты тоже не поняла, как тут отказалась?
– Что? В смысле не поняла? – по миловидному лицу скользнуло
возмущение, смешанное с замешательством. – Да, не поняла! Не
поняла, почему именно я! Почему из всей семьи только меня
угораздило? Но какое тебе дело? – и тут же разозлившись ещё больше,
добавила: – Никто из нас не знал, что окажется тут! Что придётся
отказаться от всех своих планов и стать марионетками, которых будут
разглядывать будто под микроскопом!