— Я предполагаю, что фюрера отравили, — влез я в разговор с моим
фирменным посланием германскому народу, — Вот почему он упал и
стукнулся головой. Вы нашли яд?
Врач растерянно перевел взгляд на меня:
— Никак нет, рейхсфюрер. Боюсь, что сейчас нас занимает только
проломленный череп фюрера. Все анализы придется отложить на потом.
Если фюрер поправится.
— Поправится или нет, но анализы на яд провести необходимо, —
потребовал я, — Враги Рейха будут наказаны за их злодеяния, даже
если фюрер оставит нас. Гитлеризм — вечен. Он не умирает, даже
вместе с Гитлером! Ясно?
Я, похоже, потихоньку становился хорошим оратором. Врач
обреченно закивал, а вот Борман смотрел на меня удивленно — видимо,
оригинальный Гиммлер красноречием никогда не славился. В отличие от
меня. Я сам раньше никогда не замечал за собой
мастерских речей, но с другой стороны, если подумать: я же все-таки
сантехник, а сантехники известны как раз своим красноречием. И не
только в плане матерной ругани. Все же сантехник должен уметь и
успокоить человека в сложной ситуации, когда у него залило
полквартиры или из унитаза льется через край, а еще сантехник
должен уметь продать человеку свои услуги — например, замену
прокладки, даже когда такая замена не требуется. Это наш хлеб.
Так что выходит, что я ораторским искусством вполне владел, в
виду моей профессии, просто раньше не сознавал этого. А вот
оригинальному Гиммлеру его речи наверняка писали референты.
— Я буду лично присутствовать при операции, — заявил я,
решительно направляясь к палате, где латали Гитлера.
Но на этот раз тактика тупого напора не прокатила — двое
автоматчиков тут же заступили мне дорогу.
А доктор всплеснул руками:
— Невозможно, рейхсфюрер. Простите, но невозможно! Это
сложнейшая операция, отвлечете врачей, и жизнь фюрера окажется под
угрозой!
— А вдруг ваши врачи убьют фюрера? — парировал я, — Вдруг они —
участники заговора против Гитлера? Нет, я лично буду охранять
фюрера! Я не отойду от него ни на секунду.
«Пока его не прикончу» — добавил я про себя.
Но Борман уже взял меня под локоток:
— Нет нужды, партайгеноссе. Как видите, фюрера хорошо охраняют.
И врачи тут в «Шарите» проверенные, как вам известно. Это же
партийная клиника. Вы просто устали, мой друг, как и все мы.
Пойдемте лучше выпьем кофе.
Вообще, предложение так себе. Гонять кофеи — это не то, чем я
должен сейчас заниматься. Но я отлично понимал, что в эту палату
меня никто не пустит. Автоматчики были настроены решительно, и
Борман тоже против. Кроме того, Борман явно хотел со мной о чем-то
поговорить. О чем-то серьезном, это было ясно по его тону.