Впрочем, глупо и даже аморально воротить нос от овсянки, когда
на дворе 1943 год, когда треть Европы на фронте, треть в
концлагерях, а треть просто голодает.
Я устыдился своего типично «попаданческого» поведения и быстро
смолол всю водянистую овсянку и даже съел укроп, огурцы и хлеб.
Хлеб оказался странным, льняным что ли? В нашем времени такое жрут
только фитоняшки, выходит, что у Гиммлера есть нечто общее со
следящими за здоровьем девушками из моего времени, это было
странно.
Поев я глянул на часы, благо, часы у Гиммлера в кабинете были —
большие, из дорого дерева и даже с кукушкой. Кукушка прокуковала
прямо на моих глазах, трижды. И на циферблате тоже три часа
ночи.
Итак, 3:00, 1 мая 1943 года, а я худший человек в мире. Ну если
не считать Гитлера, конечно же.
И еще я не знаю немецкого, памяти реципиента я не получил
вообще.
Ну да. Похоже, что я самый неудачливый попаданец в истории
человечества.
Я подошел к большому зеркалу, рассмотрел себя. Ну точно Гиммлер
— вот теперь отпали последние сомнения. Рожа умная, на глазах
круглые очечки, если снять их, то мир вокруг становится мутным. Под
глазами тяжелые круги, видимо, рейхсфюрер хронически
перерабатывает, и даже правильное питание не помогает. На голове
легкая плешь, над губами стремные усики. Как говорят в таких
случаях: не усики, а пропуск в трусики. В 2023 такие только
девственники-подростки носят. Но тут своя мода.
Я снял балахон — под ним на мне оказался эсесовский мундир
стального цвета, в петлицах — по три дубовых листка.
Роста я среднего, телосложения тоже самого стандартного. В общем
внешне Гиммлер оказался совершенно непримечательным мужиком. Такого
увидишь в толпе любой европейской страны — взгляд вообще ни за что
не зацепится. Совершенно обычное лицо, если не считать странных
усиков.
Но организм у Гиммлера вроде здоровый. По крайней мере, я уже
оклемался после черного ритуала, головокружение прошло и чувствовал
я себя превосходно. И даже курить не хотелось, хотя в прошлой жизни
я курил. Но Гиммлер, понятное дело, табака никогда не касался.
Человек, который запивает водой овсянку, явно курить не
станет...
В двери моих апартаментов настойчиво постучали.
Похоже, что теперь это не лакей, лакей вроде не стучит.
Я скомкал балахон и забросил его на кровать, оставшись в одном
мундире. А потом собрал весь мой германский дух и громко
произнес: