"Сварщик" с Юноны 3 книга - страница 20

Шрифт
Интервал



На выручку Губайдулле Чингизхану пришёл Кусков: - Николай Петрович. Так это. Мы же это, туда, к ним, загружаем флейт. Зернецо, овощи. Так на обратном пути привезут.

Поворачиваюсь к Губайдулле: - Ну что сидишь? Дуй на радиостанцию, передавай сообщение!

- Да кто ж у меня без Вашей подписи примет?... - совсем растерялся парень.

- Иэх. Ничего без меня не можете. Всё приходится самому.


Доев, отправляюсь на радиостанцию.


Когда возвращались, туман почти рассеялся. Спрашиваю:- Иван Александрович, и часто у вас такой туманищще-то?

- Да када как, Николай Петрович. По сезону. Бываить, что и кажный день. Оттово-то мы и в Верховье перенесли наши посевные площади, поля. Бо тут зерновые загнивають на корню, не вызревають. Да и овощи плохо урождаються. Потому поселенцы едут в долину Вилламет, в Верховье, там пшеница сам сто пятьдесят урождается. Ну и картошка не отстаёт. А туман до туда не доходит.


Некоторое время мы идём молча. Какая-то мысль, навеянная словами собеседника, смутно, но настырно карябается в моих мозгах.


И только на подходе к сокесарской двухъярусной избе, скорее напоминающей терем, в мою затуманенную похмельем башку продирается мысль: "Вот он, превосходный повод!"


А дома...


Все постройки в Галичье пока деревянные, точнее бревенчатые. Городок новый, возник на пустом берегу, строители деревенские мужики, возводят что умеют, да и ни мало-мальски грамотного архитектора, ни материалов для чего-либо иного здесь нет. Вернее, пока не было, архитектора-то мы сманили из России, а местные камень, глину, песок, известняк уверен в ближайшее время отыщем. Но пока на скорую руку из бревён.


Да быстро, пришли в голову "хрущёвские панельки" моего детства. А сокесарю отгрохали аж двухъярусную избу, скорее даже двухэтажный боярский терем!


Вхожу внутрь, обволакивает дух свежего дерева. Сама собой из глубин памяти всплыла картинка: я с деревенской детворой в сосновых посадках лакомимся земляникой. Ох, и сладкая да крупная же была! Потому, наверное, и врезалась в память. Но ноги внесли в большую комнату на втором этаже.


Тут благоверная хозяина моего организма наряжала к завтраку дочурку Резанова, шестилетнюю модницу Оленьку. Кончита и сама ещё девчонка, едва восемнадцать стукнет, потому и играла с малышкой, словно с куклой.


Услышав мои шаги, из соседней комнаты выбежали наперегонки Петька, который усердно поддавался, и Мигель, вслед за ними поспешает нянька Груня.