От его взгляда низ живота обдаёт мощной волной жара.
— Пойдем, — хватаю его за руку и тащу к кафешке.
Это ненормально! Совершенно точно, я не должна так реагировать на Жарова! Мы фиктивные жених и невеста и будем фиктивными супругами. И потом разбежимся. Точка!
— ВАУ! ОФИГЕМБА! — не могу скрыть восторг, увидев выбор мороженого, — но оно дорогое очень...
— Выбирай, Ася. Это всего лишь мороженое.
— Можно?! Правда?
Боже, какой же я еще ребенок! Какие мне дети?
Набираю себе много разных вкусов. И еще парочку молочных коктейлей. Тут же приступаю к первому.
— Блин, как вкусно! — облизываю губы, посасываю вкусняшку через трубочку.
И вдруг вижу Жарова. Он снова смотрит вот так. Как в больнице, или десять минут назад. С глубиной и серьезностью. Радужка его глаз становится чёрной.
И тут до меня доходит.
— Ой, — вытираю губы, — вот я свинка. Прости. Наверное, это выглядит ужасно и по-детски.
— Нет, — он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, — это выглядит очень даже по-взрослому.
— Что это значит?
— Поехали, Ась. А то мороженое твоё растает.
Пока мужчина грузит покупки на заднее сиденье, я пытаюсь осмыслить его слова. Что вообще значат эти слова про взрослость? Гадость какая-то? Я вела себя неуместно или...
Наблюдаю за уверенными действиями Жарова. Внезапно на парковку кафе въезжает машина.
Увидев её, я прирастаю к земле.
— Ась, ты привидение увидела? — Женя подходит ко мне. — Поехали.
Тачка останавливается и оттуда выходит...
— О нет... Глеб?!
Ася
Глебушка-хлебушка вальяжно выплывает из машины. Открывает пассажирскую дверь. На нас с Жаровым даже не смотрит. А я с трудом могу сдержать злость.
Говнюк!
Вся дрожу, отчаянно желая впиться ногтями в его наглую высокомерную рожу.
— Глеб, что это за дыраа? — слышу писклявый голосишко.
Офигеваю от происходящего. Он уже нашел себе новую девушку?! Вот же...
И тут бывший разворачивается, словно почуяв все те флюиды ненависти, что я ему посылаю.
Упс!
Бросаюсь на Жарова, обвиваю его шею. Тыкаюсь носом в плечо. Такой большой, тёплый. Жаль, что не мой.
— Ася? — офигевает он.
— Ни стыда, ни совести, — цокает языком деваха, а я молюсь, чтобы Глеб меня не рассмотрел.
Хорошо, что между нами огромный внедорожник Жарова.
— Да ладно тебе, сладкая, — мурчит бывший.
Сладкая? Он меня также называл. Боже, какой же дурой я была!