– Ладно, Самощенко, ладно, Юрий. Стой тут.
Крахоборов поймал такси, усадил нищего, тот вяло упирался, будучи с утра, не похмелившись, слаб. Таксист недовольно морщился и воротил нос, Крахоборов приказал ему:
– В гостиницу «Словакия».
– Зачем? – спросил Юрий.
– Я там живу. И там, в ресторане, отметим твой день рождения.
– Стой, – сказал Юрий таксисту. Тот, впрочем, пока и не трогался с места.
– Если богатый, дай сколько-нибудь, – сказал Юрий. – На хрена мне в ресторан? А?
– Поехали, – сказал Крахоборов.
Куплет второй
И тут же заплакали оба,
Родимую вспомнили мать.
Не буду тебя я, братишка,
Теперь никуда отпускать.
Официант давно здесь работал, ко всему привык и был спокоен.
– Слушаю, – сказал он, одинаково глядя на Крахоборова и нищего. А верней, меж ними, в пространство.
– Коньяк армянский, хороший армянский, советский, у вас есть, я знаю, фрукты, зелень, сыр, черный хлеб, мягкое, но свежее масло, свежее масло, слышите меня?
– Слышу.
– Ну, ему мяса с картошкой, побольше. Мне… плоховато у вас готовят, однако…
– Как умеют.
– Мне… А давай тоже мяса, но хорошего давай, и картошку давай горочкой, желтенькую, пюре…
– И селедки, – произнес вдруг Юрий.
– И селедки, – согласился Крахоборов.
Оба с нетерпением ждали заказа. Крахоборову уже стало скучно, Юрий же вдруг почуял свою вонь и увидел свою рвань. Ему хотелось побыстрей пожрать и выпить на деньги этого психа и смыться.
«А не фокус ли тут? – вдруг осенило Юрия. – Ага! Ага!» Много он слышал, а такого не приходилось, но догадался, не подвел жизненный опыт, не подвел природный ум! Все очень просто. Человек одевается в единственный свой приличный костюм. Подбирает нищего и ведет в ресторан. Пьют, жрут. Официант уверен, что платить будет красавчик в костюме. А тот удалится в сортир – и нет его. Официант же, естественно, бьет нищего и сдает в милицию.
– Е-два, е-четыре! – ехидно сказал Юрий. – Сицилианская защита! Эта комбинация нам известна. Двое кушают, потом один уходит, а второй грустит. Счастливо оставаться. Я грустить не люблю.
И приподнялся.
– Дурак, – сказал Крахоборов, мигом понявший мысли Юрия. И вынул бумажник, и показал деньги.
Юрий успокоился.
Ели молча. Юрий сразу же махнул стакан коньяку, закусил слегка, чтоб не подавить хмель. Закурил было вонючую свою «Приму», но Крахоборов вынул у него ее изо рта, раздавил в пепельнице, предложил свои.