— Да, он именно так себя называл. Его судили за многочисленные зверские убийства и эксперименты с душами убитых им детей и женщин.
— Мразь, — вырвалось у меня.
— Ну тут очень спорный был вопрос, его исследования сильно расширили понимание трансформации душ и появление злобных духов…
— Ник, — глянул на парня, — только не говори, что ты одобряешь его действия?
— Неееет, — тут же протянул парень. — Но и отрицать вклад в развитие и понимание этой темы не могу.
— М… — хотел промолчать, но не смог. — Хотел бы я посмотреть как бы ты относился к таким исследованиям, если его жертвой оказался ты сам или твои родные: брат, сестра или мать.
— Зак, — укоризненно протянул парень, — я, правда, не одобряю такое, не стоит мои слова воспринимать неправильно.
— Ник, — остановился и посмотрел парню в глаза, — не одобрять — это одно, а закрывать глаза на причинённое невинным людям зло из-за того, что он помог науке — это другое.
— Я не оправдываю его действия, — насупившись качнул головой парень. — Но ты не дослушал, — смотря на меня поверх очков, продолжил Ники. — Все его жертвы были больны и умирали, в то время в мире буйствовал мор. На суде это было одним из смягчающих его вину факторов, но то что он делал с душами, конечно, ужасно. И поверь, я не восхищаюсь его поступком.
— Война всё спишет, — передёрнул плечами, я никогда не понимал этой фразы. — Тогда давай просто закроем тему, лады? — узнавать подробности не хотелось от слова совсем.
— Ладно, — моргнув, сдался сосед. — Думаю, нам его историю будут рассказывать примерно на третьем курсе, — махнул он рукой.
— То есть он, типа, местная знаменитость? — подумав, вспомнил культуру Америки с карточками серийных преступников и убийц, переспросил у соседа.
Ну, а вдруг тут нечто подобное?
— Типа того, — пожал он плечами, — дело давнее, а учить нас будут, в том числе по его наработкам, поэтому… — парень помолчал, а потом сверкнув стёклами очков в мою сторону, всё же договорил: — Очень любопытно, как он стал злым духом, ещё и привязанным к собственным трудам.
— Боги, Ники! — не удержался и хлопнул ладонью по своему лбу. — Ты меня иногда пугаешь, и я тебя очень прошу, не становись таким вот маньяком ради науки.